Это плохо. Скрывшись с наших глаз, биомехи продолжали трепать нам нервы, заставляя гадать о своих намерениях. Поганое ощущение. Хуже этой зловещей неопределённости может быть только одно: когда вас уже начнут раздирать заживо стальные когти техноса.
Скрип вновь сменился лязгом и ударами о снег чего-то тяжёлого, когда мы пробежали примерно половину пути. Вместе с этим от гребня откололся и ухнул вниз ещё один его фрагмент. На сей раз он был воистину огромен, а взметнувшаяся за его падением туча снежной пыли напрочь застила от нас тамбурный курган.
Ага, похоже, один из Диггеров разогнался, но, потеряв направление, невзначай выпрыгнул из юго-восточного склона наноса. После чего тут же загремел с кручи, да ещё обвалил на себя часть гребня. Можно было, конечно, порадоваться постигшей биомеха неудаче, вот только что для него подобная оплошность? Разве способна повредить дождевому червю высыпанная на него лопата земли?
«Один нашёлся, — подумал я, шлепая снегоступами по поверхности белого бархана. — Пару минут форы этот прыгун нам дал. Где же другая тварь?»
Глупо было думать, что собрат опростоволосившегося Диггера допустит такую же ошибку. Он и не допустил. Второй биомех выскочил из сугроба не слева или справа, не спереди или сзади от нас, а аккурат между Свистуновым и нами. Отстав от него на десяток шагов, мы с Чёрным Джорджем двигались в одном темпе с доктором, который перед лицом близкой угрозы заметно повысил своё мастерство снегохода. Я опасался, что придётся его понукать, но Тиберий не для того вырвался из своей лаборатории, чтобы бесславно подохнуть в холодной Сибири. Что и доказывал, спасая свою шкуру с не меньшим энтузиазмом, чем мы — свои. И едва не попортил её, когда Диггер вынырнул из снеговой толщи прямо у него за спиной.
Этот червь отнюдь не случайно нарисовался именно здесь, а не где-либо ещё. Зелёный Шприц правильно догадался: вертлявые твари слышали наши шаги, но тут уже ничего не поделаешь — преодолевать сугробы без снегоступов было невозможно. Намереваясь с ходу поддеть жертву головой — то бишь наконечником бура, — Диггер, однако, не сделал поправку на то, что его цель движется. Или же сделал, но чуток ошибся в расчётах. Так или иначе, но за тот миг, что длился бросок биомеха, Свистунов успел пробежать ещё пару шагов, это его в итоге и спасло.
А вот от снежных комьев, что разлетелись вокруг вырвавшегося на поверхность червя, — нет. Часть из них обрушилась на Тиберия, и он как бежал, так и распластался ниц, задрав снегоступы. Извивающийся стальным вихрем Диггер не мог удерживать своё тело вертикально, как кобра. И, не прекращая вращение, тоже упал, растянувшись во всю свою длину головой на запад. Взъерошенная чешуя монстра сразу же принялась рыхлить снег, расшвыривая его во все стороны. Секунда, и облако снежной пыли окутало и скрыло от нас и самого червя и его увернувшуюся от атаки жертву.
Я решил было, что он опять нырнёт в сугроб, дабы повторить бросок. Но примитивный мозг твари думал иначе: пока она развернётся и снова выйдет на цель, та успеет подняться и удрать в укрытие. Поэтому Диггер решил остановиться на достигнутом преимуществе и уничтожить слепой, яростной атакой всё, что раздражало его инфракрасные сканеры. Включая, понятное дело, и нас с Дюймовым.
Полагаю, многим из вас доводилось наблюдать за агонией угодившего под лопату крупного дождевого червяка. Половинки разрубленного ползучего гада изгибаются самым немыслимым образом, скручиваются в петли, разворачиваются, снова скручиваются и снова распрямляются… То же случилось и с Диггером. Правда, он в эту минуту вовсе не агонизировал, но извивался не менее отчаянно, не переставая при этом стремительно вращаться вокруг своей оси.
Своими безудержными метаниями тварь вздыбила столько снега, что не успели мы опомниться, как очутились в непроницаемом влажном облаке. Прямо как во время метели, только при почти полном отсутствии ветра. Что стало со Свистуновым, разглядеть было нельзя. В белой пелене я едва различал торчащего рядом Жорика, а беснующегося биомеха видел лишь урывками — когда его голова или хвост проносились в опасной близости от нас.
Стоять и спокойно взирать на эту свистопляску я не собирался. Как только до меня дошло, что на уме у Диггера, я ухватил ошалелого Дюймового за плечо и, прокричав ему в ухо: «Делай как я!», упал ничком на снег. А затем, переворачиваясь с боку на бок, покатился вниз по пологому склону наноса. Это был единственный способ быстро увернуться от разбуянившегося биомеха. В снегоступах резво не побегаешь, но и складывать их непрактично — встав на ноги, тут же провалишься по промежность в снег.
Качение кубарем с горы не потребовало от Жорика ни запредельной сноровки, ни вообще каких-либо усилий. Разве только мне пришлось вскоре окрикнуть его и приказать остановиться, поскольку он, кажется, был не прочь укатиться аж к подножию наноса. Что ж, я прекрасно понимал напарника, не желающего связываться с остервенелым монстром. Мне тоже этого страсть как не хотелось. Но, во-первых, вышедшие на охоту Диггеры теперь просто так от нас не отстанут. А во-вторых, надо всё-таки попытаться спасти Свистунова, раз уж мы включили его в свою команду.
— Стой! — гаркнул я во всю глотку, после чего прокатился ещё метра три и только потом сам исполнил собственный приказ. Теперь мы, биомех и невидимый нам Свистунов, не находились на одной линии, и последний не мог угодить под наш огонь.
Дюймовый остановился неподалеку и, улегшись набок, уставился на меня вопросительным взором. Вряд ли у увальня успела закружиться голова, поэтому я не собирался давать ему время на передышку. В данный момент Чёрный Джордж обладал более серьёзным оружием, чем я, и без его огневой поддержки мне вступать в бой не имело смысла.
— Мочи глиста, Жорик! — скомандовал я, вскидывая «Ультимар» и принимая удобное положение для стрельбы. — Мочи эту тварь!…
Да, жать на спусковой сенсор напарник любил куда больше, чем беготню и прятки. Особенно когда я не надоедал ему напоминаниями, что нужно тщательнее прицеливаться и экономить боеприпасы. Брать на мушку мельтешащего без остановки Диггера было столь же бесполезно, как пытаться отстрелить конкретную лопасть у вращающегося пропеллера. Решить стоящую пред нами задачу мы могли лишь шквальным огнём. Два импульсных пистолета и устаревший дробовик плохо подходили для такой атаки, но другого оружия у нас при себе не имелось. А бросать гранату было слишком опасно. Мы отступили от биомеха не слишком далеко, и он шутя отфутболит наш «плазменный привет» куда угодно, в том числе обратно, прямо нам под ноги.
Пятнадцать секунд ненависти… Картечь и пули… Пять моих выстрелов и невесть сколько выстрелов напарника, который с упоением палил по-македонски по крупной, вертлявой цели. Я не приверженец такой тактики, но готов признать: есть в ней некий инстинктивный, первобытный азарт, способный охватить даже ярого противника подобного насилия. Поэтому немудрено, что молодой и горячий Дюймовый улюлюкал при стрельбе не хуже скачущего в атаку индейца.
Мне впадать в мальчишество было несолидно, поэтому я ограничился лишь скупой бранью сквозь зубы. Да и ту пришлось вскоре прекратить, поскольку магазин «Ультимара» опустел быстрее магазинов «Страйков». А Жорик расстрелял первую порцию боеприпасов именно тогда, когда я поспешно перезарядил дробовик и, дабы не дать Диггеру передышки, приготовился повторно угостить его картечью.