— Любопытная история. Но при чём здесь Троян?
— «Лототрон» — очень редкая и неустойчивая аномалия. Обнаружить её — большая удача, а извлечь и сохранить — редкостный успех. Однако за шесть лет существования Пятизонья мы выявили кое-какие связанные с этой ловушкой закономерности. И одна из них — непременное появление Трояна там, где она образовалась. Не всегда его фиксируют в непосредственной близости от аномалии. Не всегда король скоргов нападает на тех, кто приближается к «Лототрону». Но география всех подобных случаев как правило укладывается в радиус пять-шесть километров от ловушки.
— И у вас, естественно, имеется версия, которая всё это объясняет?
— Версий много, но ни одна из них пока не проверена, — покачал головой Тиберий. — С какой целью аномальное существо может тянуться к источнику аномальной энергии? Уверен, даже вы — человек, не принадлежащий к научным кругам, — можете придумать этому массу вполне правдоподобных объяснений. И вообразить не меньше ситуаций, как Талерману удалось не погибнуть при первой их встрече с королем скоргов. Предположим, тому просто стало любопытно, что будет делать с «Лототроном» этот странный человек. И когда вдруг оказалось, что Давид способен на то, что самому Трояну явно не по зубам — извлекать и перемещать уникальную ловушку, — тогда-то, вероятно, король скоргов и решил заключить с полезным ему человеком взаимовыгодный альянс. Что в итоге и привело к созданию Жнеца и началу строительства полигона для «Исгора»… Хотя вынужден повториться: всё, что я вам тут нафантазировал, — всего-навсего теория, основанная на сплошных подозрениях и домыслах.
— Ничего себе! — Жорик с опаской обернулся. — Это что ж, получается, Троян бродит сейчас где-то совсем рядом?
Воцарилось гнетущее молчание. Все невольно затаили дыхание и прислушались — не доносятся ли из-за пелены снегопада какие-нибудь звуки? Глупое занятие: тот, кого мы надеялись таким образом обнаружить, звуков не издавал. Впрочем, помимо него вокруг нас могли ошиваться и другие монстры, для которых даже такая погода являлась, образно говоря, лётной.
Сквозь лёгкий, воздушный шелест ложащихся на землю снежных хлопьев и впрямь пробивался приглушённый шум. Определить, откуда он доносится и как далеко от нас находится его источник, не удавалось. Характер шума тоже был странным. Сколько я ни вслушивался, так и не подобрал ему адекватное сравнение. Больше всего он напоминал шуршание песка, падающего на жестяной лист неравномерной, прерывистой струйкой. Шорох и одновременно едва уловимое дребезжание то усиливались, то ослабевали, то вовсе умолкали, но тут же начинались опять.
Шум настораживал, но зловещим не казался, поэтому никто из нас не вскочил и не вскинул оружие. Возможно, это всего лишь снег ссыпался с какой-нибудь наклонной поверхности, но я всё равно от греха подальше потушил горелку. Холодная стена снегопада была способна скрыть нас от инфракрасного зрения биомехов, но вот огонь мог легко выдать им наш бивуак.
— Может статься, Троян сейчас гораздо ближе к нам, чем мы думаем, — нарушил наконец молчание Свистунов, не изменившись в лице. — А может быть, и нет. Так или иначе, мы не выясним это до тех пор, пока король скоргов не соизволит лично с нами познакомиться. Хотя о нём я волнуюсь в меньшей степени, чем о прочих уготованных нам впереди опасностях. Всё-таки господин Хомяков уже однажды доказал, что знает способ, которым можно отпугнуть этого хищника.
— Если только за время, что мы с ним не виделись, он не додумался, как можно обойти мою защиту, — добавил я. И, стряхнув в очередной раз с тента снег, спросил: — Ну ладно: для чего Умник спелся с Трояном, теперь понятно. Для чего Трояну нужен «Лототрон», нам не выяснить, да и чёрт с ним. Но зачем Давиду понадобилось уводить у вас из-под носа эту ловушку? Уж не на её ли основе он создал Жнеца? И что вообще представляет собой эта штука — «Лототрон»? Он такой же огромный, подобно «Лестнице в небо», или, наоборот, маленький, как «Чёртова топь»?
— Потерпите ещё чуть-чуть, Геннадий, и вы всё увидите собственными глазами, — устало прикрыв веки, попросил Тиберий. Похоже, наша беседа начала его утомлять, и он решил использовать остаток выпавшего нам отдыха с умом, попытавшись вздремнуть. — Увидите и, возможно, сами ответите на многие свои вопросы без моих подсказок… А сейчас вы меня извините: я хотел бы отключиться минут на пять-десять. А то после всех этих гонок, прыжков и падений я чувствую себя натуральным выжатым лимоном. Если вдруг что-то случится, просто толкните меня в плечо, хорошо?…
Небеса проявили к покалеченному доктору снисхождение и позволили ему наслаждаться дремотой не десять минут, а вдвое дольше. Всё время, пока он спал, мы с Жориком просидели молча, прислушиваясь к странным прерывистым звукам, пока те в конце концов не стихли. А вскоре за ними утих и снегопад.
Он прекратился столь же внезапно, как начался. Мрак стал рассеиваться раньше снежной пелены. И когда она, продолжая двигаться на север, оставила нас в покое, над южной частью локации уже вовсю сияло возвратившееся на небо солнце. Однако теперь мы обрадовались ему не так сильно, как на рассвете, когда на наш след ещё не вышли чистильщики. Ну да ладно: если площадь Маркса осталась такой же, какой я видел её в последний раз, вскоре проблема нашей заметности с воздуха перестанет быть для нас актуальной. Разумеется, при условии, что мы преодолеем оставшийся до цели путь без происшествий.
Стараясь не слишком высовываться из-под маскирующего нас запорошенного снегом тента, я осмотрелся. Нет, кажется, гигантский стеклянный купол, который накрывал собой площадь Маркса, ещё не развалился. И даже на треть засыпанный снегом, он возвышался над сугробами, отличаясь от них строгой, геометрически правильной формой. Примерно так, как египетские пирамиды отличаются от окружающих их песчаных барханов.
Как и большинство переживших Катастрофу строений, эта напоминающая огранённый бриллиант полусферическая конструкция также понесла ощутимый урон. Часть стеклянных панелей на ней разбилась, и теперь на их месте зияли бесформенные провалы. Из-за них поверхность купола походила на незаконченный пазл. Но те её стёкла, что уцелели, были крепки, как танковая броня. А удерживающий их каркас весь густо оброс автонами, что не только не подточило, но, напротив, ещё больше его укрепило.
Верхушка не утонувшего в сугробах сегмента купола была покрыта снеговой шапкой. Там, где его поверхность становилась более покатой, края этого покрова постоянно откалывались и съезжали вниз. Правда, не везде. Местами эти обвалы задерживались, зацепившись за выступающие наружу обломки, оставляя для проникающего на площадь солнечного света совсем немного открытых участков — как застеклённых, так и нет. Через одну из таких брешей нам и предстояло проникнуть под купол.
Ждать, когда свежевыпавший снег слежится до более-менее плотного состояния, было некогда. Мы выступили в путь сразу, как только осмотрелись и набросали примерный маршрут нашего финального рывка. Дабы дозорные из экспедиции «Светоча» не засекли нас на подступах к площади, мы держались в тени торчащих из сугробов руин. Каждый шаг давался нам с большим трудом, особенно для Тиберия. Но поскольку финиш, а вместе с ним и укрытие от авиаботов, были уже близко, это нас обнадёживало и заставляло презреть усталость.