«Маламут» мог съехать с берега на наш край проруби или на противоположный. И по закону подлости выбор врагов пал самым невыгодным для нас образом; очевидно, до этого они двигались по правой стороне вырытой Годзиллой траншеи. Количество седоков — очередное невезение! — также играло не в нашу пользу. Скатившись по склону обвалившегося наноса, снегоход сразу же остановился. Но это уже укладывалось в мои прогнозы. Проехать мимо кровавых луж и останков собратьев чистильщики вряд ли смогли бы.
Не заглушая двигатель — горючего у парней, похоже, имелось в избытке, — они слезли с сёдел, дабы осмотреться и понять, что здесь стряслось. Оба скинули с плеч автоматы и двигались вполне уверенно, а значит, никто из них не был ранен. Опять-таки досадно. При неизбежном конфликте я мог бы нанести превентивный удар: захватить в заложники раненого и прикрываться им как живым щитом. Но эти двое пребывали настороже и не производили впечатление остолопов. Разве что тот из них, который ехал за рулем и выглядел крупнее своего малорослого пассажира, заметно уступал в проворстве товарищу. Поэтому неудивительно, что последний был в их команде старшим — я определил это по жестам, которыми коротышка отдавал приказы водителю.
Усердие, с каким они осматривали лёд, изучая, куда ведёт каждый более-менее отчётливый отпечаток, делало врагам честь. Но меня оно совершенно не радовало. С такой дотошностью они никак не проморгают наши следы, оставленные поверх тех, что были засыпаны лавинами. По крайней мере, след вездехода на другом краю проруби они вскорости разглядели. И, попеременно указывая друг другу на свежую гусеничную колею, кажется, стали совещаться, как им будет практичнее туда перебраться.
Похвальное желание, которое мы с Тиберием могли лишь всячески приветствовать. Но за время, пока седоки «Маламута» гадали, как им быть, кое-что изменилось. И теперь их план рвануть в погоню за Талерманом вызвал у меня не радость, а, напротив, категорический и шумный протест. Да и как мне было не протестовать против этой их идеи, ведь она пришла на ум вовсе не врагам, а раскатывающим на трофейном «Маламуте» Динаре и Жорику, коих я с трудом сумел отличить от чистильщиков в сгущающихся сумерках…
Наибольшая радость, с какой эта сладкая парочка встретила нас с Тиберием, когда мы предстали пред её очи, выплеснулась, естественно, на меня. Сначала я был обнят и расцелован Арабеской, потом обнят и отхлопан по плечам и спине Чёрным Джорджем, затем уже просто обнят ими обоими вместе… Всё это оказалось так трогательно, что я волей-неволей смутился — столь чуждое мне ныне ощущение, что впору было бы не радоваться, а не на шутку испугаться. Но я всё же отринул на время свою хроническую паранойю и не поддался панике из-за нежданно нахлынувшей на меня сентиментальности. Переживу, ладно уж, чай, не вконец ещё очерствел.
Свистунов, с которым из нас троих лишь я съел на пару полновесный пуд соли, таким радушием удостоен не был. Динара, почти не знающая Тиберия, ограничилась по отношению к нему лишь дежурным рукопожатием. Дюймовый, в чьих глазах его бывший истязатель успел реабилитироваться, оказался приветливее своей подруги и панибратски хлопнул того по плечу. И — надо ж было так оплошать! — угодил невзначай именно по той руке Свистунова, которая была сломана — факт, о котором наш простодушный увалень на радостях запамятовал. Тиберий заохал и скривился от боли, но не обиделся. И дал понять, что всё в порядке и что он тоже безмерно рад снова увидеть своего незлопамятного «подопытного №66».
Путь, которым прошли Арабеска и Чёрный Джордж после того, как сбежали от Хрякова, также был нелёгок. Хотя, конечно, их злоключения не шли ни в какое сравнение с нашими, но тут уж кому как подфартило.
Арабеска ориентировалась в уцелевших коммуникациях Новосибирского метро — как главных, так и технических — довольно неплохо. Однако нынешней зимой наметённый с поверхности в проломы снег перегородил тоннели непроходимыми завалами-пробками. Оторванная на три месяца от реальности Динара этого, естественно, не знала. И когда они с Жориком, улизнув от Грободела, рванули по прежде знакомому ей подземному маршруту, путь этот через три сотни метров вдруг завершился глухим снежным тупиком. Обойти его на этом участке метро не представлялось возможным. А где-то сзади, со стороны площади Маркса, уже слышались шаги солдат, посланных Хряковым по пятам беглецов.
Деваться Арабеске и Чёрному Джорджу было некуда. Сдача в плен тоже не сулила им ничего хорошего. Засев за грудами хлама, они попрощались друг с другом и приготовились к героической обороне. Но спешащий вернуться в Крым полковник отозвал погоню до того, как та обнаружила загнанных в тупик и не желающих пропадать задаром сталкеров. Отсидевшись в укрытии достаточно долго и поняв, что их оставили в покое, они, за неимением иных вариантов бегства, вернулись на площадь. После чего, не мудрствуя лукаво, отправились по проторенному нами пути. Расчищенный от техноса армией Грободела, он был самой безопасной на этот час дорогой к тамбуру.
Однако дальнейшее развитие событий заставило Динару и Жорика пересмотреть своё мнение насчёт безопасности уготованной им прогулки.
Гигантский столб пара они заметили сразу, как только выбрались из-под купола. Из тех же краев доносились отзвуки стрельбы и взрывов. Но наша парочка поначалу не связала их с паровым выбросом, приняв его за последствие вскрывшегося под снегом вулканического разлома — слишком уж внушительно выглядел сей катаклизм. Но когда они достигли того района, пар над ним почти рассеялся. И картина отгремевшей там бойни предстала пред Арабеской и Чёрным Джорджем во всей своей ужасающей правде.
Обгорелые «Маламуты» и «Альбатросы» утопали в талых лужах вместе со своими обугленными до костей водителями и стрелками. Дымились руины обрушенной ракетами высотки, а неподалеку догорали остовы трёх Богомолов. Но уходящий к реке след «Ларги» давал понять, что основная часть хряковского отряда, включая, надо полагать, и нас с доктором, всё-таки вырвалась из котла. Что, безусловно, обнадёживало. Но не слишком. Маячащий на горизонте исполинский биомех вызывал нехорошие предчувствия даже у Жорика, чья интуиция была развита не в пример хуже его поэтического дара. Динара же, глядя, как энергично ворошит снег Годзилла, почти не сомневалась: наш катер вертится сейчас у него под ногами. Или, что не менее вероятно — уже довертелся.
Осмотрев местность, парочка обнаружила на краю остывающего кратера зарывшийся носом в снег почти не повреждённый «Маламут». Управлявшему им чистильщику, судя по всему, не хватило считаных секунд, чтобы вырваться из котла живым. Поэтому он ничем не мог помешать позарившимся на его машину сталкерам. Вытащив скрюченное мёртвое тело из седла, они откопали снегоход, убедились, что он на ходу, и, сложив снегоступы, продолжили путь более быстрым и комфортным способом.
Обязанности водителя взял на себя Дюймовый, уже успевший сегодня стяжать себе на этом поприще славу. Тем паче, что управлять лёгким «Маламутом» было не в пример проще, чем реактивными аэросанями. Вдобавок Жорика обуревало пылкое желание не ударить в грязь лицом перед прекрасной дамой, доказав ей, что есть в Зоне вещи, в которых он разбирается гораздо лучше своего наставника.