– Да я ее, в общем-то, и не искал, – хлебнув водички и утерев губы, пожал плечами сталкер. – Дракон прилетел откуда-то с юга и завис над ледовым дворцом… ну, знаете, то здание в бывшем спорткомплексе, которое на рваную фуражку похоже? Я подумал, что биомех идет на посадку, но он вместо этого на одном месте в воздухе крутиться начал. Такое впечатление, будто высматривал кого-то на крыше или внутри дворца. Там сверху такая дырища, что туда не один, а целых три дракона разом влететь могут.
– Вот оно как? – неподдельно удивился я. Разумеется, мой интерес вызвала не дырявая крыша катка, а странное поведение летающего монстра. – Любопытно… Значит, говоришь, дракон летел-летел и вдруг ни с того ни с сего завис над дворцом?
– Ага. Точно так все и было, – вновь подтвердил Дюймовый. – Я в этот момент как раз из укрытия высунулся, глядь: ни хрена себе – драконище! Да еще редкой породы! Я такого в Зоне раньше и не встречал!
– А сколько всего драконов ты на своем веку повидал? – с ухмылкой осведомился я.
– Считая этого, то… двух, – признался рыцарь-ренегат. И со смущением добавил: – Правда, мой первый дракон, когда я с ним столкнулся, был уже подбит… Но если бы я в тот день тоже в дозоре шел, а не с основным отрядом, непременно в расстреле этой твари поучаствовал бы. А возможно, даже в самое «Сердце Зверя» попал бы – почему нет? Вы не подумайте, Геннадий Валерьич, я на самом деле метко стреляю.
– Так и быть, поверю на слово, – отмахнулся я от безоружного стрелка. После чего вернул его к теме: – Ну ладно, увидел ты дракона, а потом-то что было?
– Потом?.. А что потом? Потом мы с братьями на фоне подбитого монстра сфотографировались и дальше пошли…
– О, Господи! – Я всплеснул руками и в притворной мольбе возвел очи к небу. Воистину, теперь я понимал, какая гора свалилась у Ипата с плеч, когда он отправил сего нерадивого отрока на убой! – Да плевать мне на твоего первого дракона, Жорик, пусть даже ты его в одиночку голыми руками удавил! Я тебя про сегодняшнего летающего биомеха спрашиваю, неужели не ясно?
– А-а-а, – обиженно протянул брат Георгий. – Так бы сразу и сказали, а то сами меня сначала путаете, а потом крайним выставляете… Ну, короче, я, как этого дракона увидел, сразу подумал: из всех сталкеров, с кем я знаком, такую тварь, пожалуй, только Ипату под силу укротить. А затем на мост глянул – мать честная! Тросы рвутся, арка качается, пули по ней звенят… Короче говоря, смекаю, Геннадий Валерьич, что встряли вы по-крупному и сами из этой переделки ни в жизнь не выпутаетесь…
– И откуда, скажи на милость, ты знаешь, какие переделки для меня серьезные, а какие – шуточные?! – Вот ведь оказия: теперь настал и мой черед почувствовать себя уязвленным! – Да будет тебе известно, юноша, что по пятибалльной шкале моего личного дерьмометра нынешняя заваруха на мосту едва тянула на троечку! Из подобных неприятностей я всегда выхожу не только без посторонней помощи, но и почти не вспотев! Тоже мне задача: объегорить пятерых узловиков! У сказочного колобка с зайцем и то проблем было больше, чем у меня – с твоими бывшими братьями!
Конечно, я нагло бравировал, преуменьшая серьезность стычки с Ипатом. Мечась, будто ошалелый, по Живописному мосту, я отнюдь не отказался бы привлечь на свою сторону пару-тройку надежных соратников. То, что такой добрый самаритянин вообще отыскался, являло собой редкостное, практически библейское чудо. Однако, как стало теперь понятно, не все ниспосланные нам свыше чудеса могут быть благими. Особенно если за их исполнение берутся такие «чудотворцы», как Жорик Дюймовый.
– Я тоже не вчера родился, Геннадий Валерьич, – возразил он в ответ на мое бахвальство. – К тому же неплохо знаю Ипата и его команду. Может, вы и впрямь такой крутой, как говорите, только они – совсем не троечники, клянусь. Вот я и решил, что отвлеку от вас мнемотехника, а с остальными врагами вы сами как-нибудь разберетесь. Собрал немного энергии – всю, какая на тот момент в имплантах накопилась, – и пульнул по биомеху «шаровухой». Слабенькая она получилась, но, чтобы раздразнить дракона, и такая сойдет. А пока она летела, я из канавы выскочил да и задал деру. В жизни, наверное, так не бегал. Боялся, что тварь меня раньше настигнет, чем я ее к Ипату приведу. Но нет – все правильно рассчитал. Стратегически безупречно. Почти до секунды. И это вы отрицать не посмеете – сами видели!
– Еще как посмею, стратег ты недоделанный! – хохотнул я. – Нет, вы гляньте на него: расчеты он производил! Траектории на бегу вычислял и квадратные корни в уме извлекал! Так бы сразу и сказал, мол, крупно подфартило мне, Геннадий Валерьич! Так подфартило, что аж сам диву даюсь, как это вдруг получилось! Я знаю тебя от силы полтора часа, Жорик, но уже убедился: ты и стратегия – вещи столь же несовместные, как молоко и огурцы.
– Ну да… не без этого… Не спорю: мне на самом деле немного повезло. Только везение, оно ведь тоже в мои расчеты входило, а не с бухты-барахты свалилось. – Дюймовый насупился, глотнул еще воды и, завернув на фляжке пробку, продолжил: – И все равно, согласитесь, идея была хорошая. Отчаянная, но хорошая. И если бы вам действительно пришлось на мосту тяжко, вы бы мне сейчас спасибо сказали, а не насмехались надо мной, будто я и впрямь дурень какой-то.
– Больше всего, Георгий Осипович, я боюсь, что ты – не дурень, вот в чем проблема, – признался я, на сей раз безо всяких шуток. – С дурня у меня взятки гладки, но с косящего под него артиста спрошу по всей строгости. Это я тебя заранее предупреждаю перед тем, как ты мне всю подноготную выложишь.
– Какую еще подноготную? – насторожился сталкер и отодвинулся от меня подальше.
– Ту самую, из-за которой ты внезапно воспылал героизмом и даже рискнул жизнью ради того, чтобы набиться ко мне в друзья…
Нет, я, конечно, не исключал, что отторгнутый братьями по Ордену неопытный сталкер хотел заручиться моей дружбой просто от безысходности, не имея за душой никаких черных помыслов. Однако сами понимаете, что параноик вроде меня будет рассматривать подобный вариант лишь в последнюю очередь. То есть уже тогда, когда ищущий моей дружбы человек укрепится во мнении, что она ему даром не нужна. И в том, что он крупно ошибся, решив подружиться с такой мнительной сволочью, как Алмазный Мангуст.
Вот только в случае с Жориком моя интуиция, похоже, не лгала. Чересчур серьезному риску подверг он себя на мосту, чтобы это выглядело лишь оказанием мне ответной услуги. Скорее походило на то, что, пока парень хоронился под плитой, его осенила некая гениальная, по его мнению, идея. Но для ее реализации Георгию непременно был нужен напарник. А кто еще способен помочь отколовшемуся от братства ренегату, если не такой же отщепенец, как он?
Тут простофиля Дюймовый мыслил правильным курсом и даже выказал кое-какие задатки психолога. Так что если он открыто признается мне в чем-то подобном, будем считать, что я его раскусил и опять помиловал. А станет юлить и упорствовать – что ж, юноша, не обессудь. Нечего было, не имея крыльев, сначала взбираться со мной на верхотуру, а потом гневить меня, вешая лапшу на уши.
– Ладно, Геннадий Валерьич, уговорили, – молвил Жорик после тяжкого вздоха. – Раз мы с вами теперь друзья и столько приключений вместе пережили, значит, и впрямь, какие отныне между нами могут быть секреты…