А это и правда должно быть больно, подумала я с мстительной радостью.
— Я придворный маг Повелителя, — улыбнулся Лод. — Возлюбленный его сестры. Первый его советник. Лучший его друг. Ты можешь сказать то же самое о себе? Или о ком-либо ещё в этом дворце?
Кое-как выпрямившись, дроу кинул на меня исполненный ненависти взгляд.
И ретировался.
Когда Лод повернулся ко мне, я всё ещё крючилась на полу, не находя сил встать — но его голос хлестнул яростью хуже пощёчины.
— Жить надоело? Я говорил тебе не покидать башни!
— Я… — голос дрогнул вместе с губами. Каждый вдох отзывался болью в лёгких, каждое движение жгло огнём, степени четвёрки отказывались идти на ум, — я просто…
И подавилась комом в горле.
Одновременно с тем, как с ресниц всё-таки сорвались слёзы.
Зажмурившись, я из последних сил пыталась сдержаться, расплачиваясь новой порцией боли — но сильные, бережные руки коснулись плеч.
— Тише, тише. Всё хорошо… не плачь.
Меня обняли, прижали к себе, как рассадившего коленку ребёнка. Ярости в голосе как не бывало. Я уткнулась в его мантию, хлюпая носом, снова вдыхая запах полыни, снега и книг. Как кто-то в подземельях дроу может пахнуть снегом?
Разве снег вообще пахнет?..
— Акке, позови Морти. Скажи, у нас тут синяки, изувечено лицо. — Я не услышала ни появления, ни ответа иллюранди, но знала, что тот подчинился приказу колдуна. — Ну-ка… пойдём.
Меня легко подхватили на руки и понесли куда-то. Я услышала, как колдун пинком открывает дверь. Спустя какое-то время — ещё одну.
И лишь когда меня тихо опустили на нечто мягкое, решилась открыть глаза.
Уже в его спальне, на той самой кровати, что я мельком видела вчера.
— Артэйз тебя больше не тронет, но за других не ручаюсь. — Стоя рядом, Лод сощурился. — Куда он тебя бил? В живот?
Я кивнула. Слёзы кончились, оставив лишь жгучее чувство стыда.
Вышла в библиотеку, называется…
— Сейчас посмотрим.
Корсаж он расшнуровал быстро, ловко, явно не в первый раз. Снимать не стал, просто спустил на бёдра смешным подобием верхней юбки. Осторожно уложил меня на спину — пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть; задрав блузку до груди, медленно провёл по коже расправленными ладонями.
Скосив глаза, я поняла, что его рука светится. Знакомым сиянием с внутренней стороны — на сей раз серебристым.
— А Артэйз легко отделался. Два ребра сломаны. — Лод накрыл пальцами место, болевшее сильнее всего. — Придётся потерпеть.
— Что потер…
Колдовское сияние стало ярче, пронзительнее, ослепительно острым — и боль взорвалась в груди раскалённым свинцом. Я выгнулась дугой, вцепившись пальцами в простыни, судорожно хватая губами воздух, отчаянно вспоминая пятнадцатую степень четвёрки.
Я не кричала — когда так больно, не можешь кричать.
Один миллиард семьдесят три миллиона семьсот сорок одна тысяча восемьсот двадцать четыре…
…и боль отступила, позволив обмякнуть в постели, разжать пальцы, чувствуя, как из-под ресниц вновь текут слёзы, прокладывая влажные дорожки от уголков глаз к вискам.
Но дышать теперь было легко.
— Вот и всё. Может, хоть теперь будешь слушаться старших. — Лод ласково провёл рукой по моим волосам. — Когда ты поймёшь, что я тебе зла не желаю?
Морти ворвалась в спальню миниатюрным среброволосым ураганом. Посмотрела на меня, заплаканную, со спущенным корсажем и задранной блузкой, потом — на Лода, невозмутимо убиравшего с моего лица спутанные тёмные пряди.
На какой-то миг лицо её окрасило холодное недоумение.
А потом дроу присмотрелась к моему лицу, и хмурая морщинка меж её бровей мгновенно разгладилась.
— Опять твоя питомица нашла неприятности? — присев на край кровати, Морти решительно одёрнула мою блузку вниз. — Я думала, с тобой что-то случилось! Ты же знаешь Акке, он немногословный…
— Артэйз повеселился. — Лод отошёл к открытой двери. Прислонившись спиной к косяку, вместе со мной проследил, как дроу достаёт из знакомого ларца баночки с лекарствами. — Видите ли, с ним недостаточно почтительно обращались.
— Вот как? — Морти оценивающе смотрела на меня. — Славный синяк назревает! А кожу чем пропороли?
— Ногтем, — пробормотала я.
— А. Ну да, Ар же так следит за своими руками. — Отвинтив крышку круглой серебряной коробочки, дроу зачерпнула кончиками пальцев немного жирного голубого крема. Снова посмотрела на моё лицо. Черпнула целую пригоршню. — Закрой глаза. И убери… то, что у тебя на носу.
Я покорно сняла очки и зажмурилась.
— Ару ты тоже преподал урок? — спросила Морти, явно обращаясь к колдуну.
Пальцы принцессы легко и бережно втирали крем в кожу на скуле, и тот мгновенно впитывался, приятным холодком умеряя боль.
— Ты же знаешь, — мягко откликнулся Лод, — с детства не люблю, когда кто-то посягает на мои вещи.
— И что за урок? — в голосе Морти скользнуло неодобрение. — Неужели тот же, что и Мэю?
— Нет. Другой.
— Хоть так. А то все младшие отпрыски древних домов вскоре лишатся своих любимых игрушек, если ты не начнёшь лучше следить за собственными… С чего ты вообще из башни вышла?
Последнее, похоже, адресовали мне.
— Сбежать хотела, — решившись приоткрыть глаза, мрачно ответила я.
В каждой шутке, как известно, лишь доля шутки.
— Удачи, — усмехнулась Морти. — Теперь, верно, ещё больше хочешь? Убедившись, какие мы скепнан? [17]
Перевода последнего слова я не знала, равно как и брошенного Артэйзом «сигинг»; но догадывалась, что ничего хорошего оно не означает.
— Не думай об Артэйзе слишком плохо, девочка. — Дроу деловито завинтила коробочку с кремом. — Он потерял любимого дядю в той резне, которую светлые устроили восемнадцать лет назад. С тех пор ненавидит и эльфов, и людей, и полукровок… вот и вымещает ненависть на всех, кто к нам попадает.
— И не он один, — хмуро заметил Лод.
От изумления я села в постели. Тщательно протёрла очки полами рубашки.
Задумалась.
Возможно, не стоит этого делать, но…
— Светлые устроили?.. — вернув очки на нос, всё-таки переспросила я.
Мне не успели ответить.
— А, — донеслось со стороны двери, — смотрю, подружка рассказала трогательную историю, придуманную светлыми?
Когда я повернула голову, Лод как раз отступал в сторону, давая дорогу Повелителю дроу.