Удалось ошарашенному драконьим хвостом противнику избежать катастрофы или нет, я уже не видел. Едва разделавшаяся с ним Марга, дабы не упустить инициативу, моментально переключилась на следующего. На сей раз ее жертвой стал «Громовержец». Вкупе с четырьмя оставшимися в строю товарищами они решили оперативно расформировать боевой порядок. Который не только утратил свою актуальность, но стал и вовсе опасным для неприспособленных к сражению на экстремально малой дистанции вертолетов. Бросившись врассыпную, они задались целью снова навязать дракону дистанционный бой и больше не позволить ему уничтожить с наскока сразу несколько машин.
Противопоставить новой вражеской стратегии «шестнадцатому» было решительно нечего. С кем бы из пилотов он теперь ни сцепился, четыре остальных противника успеют расстрелять его издали, даже если очередной его воздушный поединок опять завершится победой. У нас не оставалось выхода, как снова удариться в бегство. И все же дракон не преминул сократить напоследок количество противников еще на одну боевую единицу. Ту, которая летела сейчас в попутном нам направлении – на юго-восток.
Пилот «Громовержца» заметил преследующего его дракона и взялся усердно петлять, выбрасывая боты-приманки, обязанные сбить наши ракеты с цели. Но биомех не стал тратить на беглеца драгоценные боеприпасы, предпочтя ограничиться лишь носовым орудием. Сшибив метким выстрелом у «Ми-32Т» угрожающую нам лазерную пушку, «шестнадцатый» затем накрыл его очередями 30-миллиметровых снарядов, искромсавших ему хвостовые элероны и турбину.
Этому противнику повезло меньше остальных. За взрывом двигателя последовала детонация топливного отсека и еще больший взрыв, окутавший «Громовержца» облаком пламени. Из него, вслед за отстрелившимися винтами, вылетело и унеслось вверх кресло с катапультировавшимся пилотом. Выжил он или нет – неведомо. У дракона хватило бы меткости сшибить его влет, избавив таким образом меня от сомнений, но он не стал этого делать. Не потому, что проявил гуманизм – откуда у биомеха ему взяться? Прагматичный монстр просто-напросто пожалел заряды. Их он лучше потратит на уничтожение куда более опасных противников, чем выпрыгнувший из разбитого вертолета, отныне беззащитный пилот.
Я засек мимоходом его раскрывшийся почти у самых туч парашют и невольно вспомнил, как сам угодил в похожую передрягу при своем первом – и последнем – боевом вылете в Зону. Давно это было, а помню я тот день столь отчетливо, словно дело происходило вчера. Что ж, дай мне бог пережить и сегодняшний свой полет, чтобы спустя прорву лет вспоминать о нем лишь как о ярком и незабываемом приключении. И предаваться воспоминаниям, сидя не в инвалидном кресле, а будучи бодрым, излечившимся от всех болячек стариком, окруженным своими детьми и внуками…
Дай-то бог… Ну а пока меня и моих летящих в когтях дракона товарищей окружала гораздо менее приятная компания озверелых армейских чистильщиков. И не только их. Позади у нас бушевали огонь и взрывы, над головами сверкали молнии, внизу раскинулась неприветливая земля, а впереди, в туманной дымке, скрывалась сплошная неизвестность.
Не знаю, как Динару и Жорика, но лично меня эта неизвестность пугала намного больше, чем все вышеупомянутые угрозы, вместе взятые…
Только что мы гнались за одним из наших врагов, а в следующее мгновение сами опять превратились в суматошно удирающих жертв. Огневая мощь оставшихся в небе двух «Ка-85» и двух «Ми-32Т» разительно уступала плотности огня их прежнего, не потрепанного драконом звена. Но все равно и стольких боевых вертолетов было вполне достаточно, чтобы обратить нас в пепел и развеять его над всем Керченским островом.
Нарвавшись на разгромный отпор, чистильщики забыли о своем первоначальном задании – дезинфекция Щелкино от очередной волны техноса – и полностью переключились на охоту за особо опасным, летающим биомехом. Поквитаться с ним стало теперь для пилотов вопросом чести, и они намеревались безотлагательно затребовать у дракона сатисфакцию. Ради чего, похоже, решили не возвращаться на базу, пока не истратят на нас все свои боеприпасы.
Тактика нашего обстрела ракетами также изменилась. Теперь, когда у преследователей недоставало огневого потенциала загнать нас в плазменное облако, они били точно по цели залпами из восьми ракет. Дракон усиленно маневрировал и был вынужден терять на этом скорость, но наученные горьким опытом враги не спешили его догонять. Слишком суровую цену они заплатили за то, чтобы усвоить неоспоримую истину: в ближнем бою с «шестнадцатым» лучше не связываться. А он, в свою очередь, не желал втягиваться в перестрелку на большом расстоянии, предпочитая ей тактическое отступление.
Будучи уже изрядно взболтанным и дезориентированным в пространстве, я воспринимал безостановочные кульбиты биомеха со стоической обреченностью. И тешил себя мыслью, что скоро наши мучения так или иначе прекратятся. Ракет было слишком много, чтобы мы могли просто сшибать их на подлете лазерной пушкой. Она едва успевала раз за разом справляться с угрозой, но вспышки уничтоженных снарядов все равно происходили в опасной близости от нас. Дракон был вынужден шарахаться от каждой из них, дабы не быть опаленным плазмой. Наверное, со стороны полет «шестнадцатого» напоминал сейчас метание птицы перед грозой. Но как бы при этом отвратительно мы себя ни ощущали, надо признать, что дело того стоило. Лишь благодаря тошнотворным драконьим виражам я, Жорик и Динара были все еще живы, а не обратились в угли.
Чтобы сильнее усложнить нам жизнь, чистильщики периодически постреливали по монстру из импульсных орудий. И, случалось, попадали. А порой мечущийся в поднебесье биомех сам нарывался на проносящуюся мимо очередь. Когда я слышал, как по его чешуйчатой броне лупят снаряды, душа у меня убегала в пятки… Хотя, пожалуй, вру: она забилась в них, едва в нас были сделаны первые выстрелы, и с той минуты оттуда не вылезала.
Пробить дракону корпус, да еще издали, вертолетчики не могли, но повредить какие-либо детали трансмиссии им было вполне под силу. Насколько крепки у мутировавшей «Пустельги» винты, я понятия не имел – надо полагать, они прошли в Узле дополнительную закалку, – но некоторые части ее тела оказались на поверку не слишком пулестойкими. Очередная порция выпущенных в нас 30-миллиметровых снарядов угодила в заднюю левую лапу биомеха и отстрелила на ней коготь. И все бы ничего – вряд ли потеря одного из когтей обернулась бы для дракона трагедией, – однако в данный момент его лапы не бездействовали, а несли нашу многострадальную компанию. Включая и конечность, которая получила повреждение, – в ней находилась Динара…
Грохот ракетных разрывов, шум винтов, грозовые раскаты над головой и рев ветра в ушах не позволили мне расслышать крик выпавшей из драконьих когтей Арабески. Я понял, что, вероятно, случилась беда, когда заметил падающий вниз обломанный коготь. Поспешно оглянувшись, я с ужасом убедился, что моя догадка недалека от истины. Удерживающий Динару захват ослабел, и она выскользнула из него на следующем же вираже…
…И неумолимо разбилась бы, не окажись рядом с ней Черного Джорджа. Обычно не отличающийся расторопностью, сейчас он выказал завидную реакцию, сумев изловить уже практически летящую к земле Арабеску за ранец. Она в свою очередь, не долго думая, ухватила Дюймового за руки, вцепившись в края его налокотников.