Снаружи дом покрашен жёлтой краской, ставни белые. Окна и двери в виде арок. Папа говорит, в этом его очарование. Я лично думаю иначе, но своё мнение лучше держать при себе. Полы в доме деревянные и скрипят под ногами.
На первом этаже гостиная с пианино, столовая с таким гигантским столом, что приходится кричать, чтоб тебя услышали, кухня с висящими на стене сковородами и кастрюлями и библиотека, где стены уставлены рядами книг. Есть комната с коричневой кожаной мебелью, комната с зелёной кожаной мебелью, красной и жёлтой. Наверху четыре спальни. И куда ни глянь — камины. В каждой спальне по камину, в столовой, в библиотеке и ещё в гостиной. Только в ванных комнатах нет и в кухне.
Мама с папой называют дом фантастическим, великолепным, невероятным. Я слышал, как они друзьям по телефону описывали его такими словами. Кошмар, правда?
Соседние дома от нашего мало отличаются. Старые все. Похожие на этот, с маленьким палисадником перед домом и большим участком позади. На нашем участке — клумба с розами Джорджа и грядки с овощами и лекарственными травами Милли. В первый же день, как мы приехали, папа накупил кипу книжек с названиями «Всё о ваших розах», «Всё о ваших лекарственных растениях», «Натуральные овощи» и мою любимую: «Смерть жукам на вашем участке».
— В Нью-Йорке мы никаких жуков не замечали, да, папа? — спросил я за обедом.
— Хватит, Питер, — ответил папа.
— Хватит, Пита, — повторил Фадж.
— Прекрати! — сказал я ему.
— Прекрати! — он мне.
У Фаджа новая игра — повторять за мной. На этот раз он меня здорово взбесил.
— Передай, пожалуйста, соль, — сказал я маме.
— Передай, пожалуйста, соль, — захохотал Фадж.
Я вскочил, громко отодвинув стул.
— Я так больше не могу! Сделайте же что-нибудь! — попросил я родителей.
Но он уже не мог остановиться.
— Я так больше не могу. Сделайте что-нибудь! — от смеха он аж подавился.
Папа перевернул его вверх ногами и похлопал по спине.
— Я хочу, чтобы ты перестал так делать, Фадж, — сказал он. — Ты понял?
Не знаю, почему родители всегда спрашивают Фаджа, понял ли он. Он прекрасно всё понимает. Тут дело совершенно в другом.
Фадж кивнул.
— Потому что если не прекратишь повторять всё за Питером, я тебя не только по спине хлопну. Ты меня понял?
Я не удержался от ухмылки.
* * *
У мамы есть такая штуковина, чтобы носить Тутси, называется слинг. Она обматывает себя и младенца, и Тутси уютно, и маме удобно. Иногда и папа им пользуется. Мама говорит, когда я был маленьким, такого ещё не придумали. Да, я много чего упустил.
Каждый вечер после ужина мы идём гулять в город и заходим в «Баскин Роббинс» за мороженым. Однажды вечером мама спросила, не хочу ли я понести Тутси в слинге.
— Нет, спасибо, — говорю. — Лучше умереть, чем показаться на людях с младенцем на шее.
— Ой, Питер, ну и глупый же ты.
В «Баскин Роббинс» проводили конкурс: придумать название для нового вкуса мороженого. Я предложил такие: «Лимонный маньяк», «Чокнутый шоколад» и «Отчаянная мята».
Недели две я маялся дома, пока наконец не познакомился с мальчиком моего возраста. Он живёт через дорогу, но когда мы переехали, был в лагере для скаутов. Зовут его Алекс Санто, он тоже пойдёт в шестой класс. Он очень маленький, чёлка падает на глаза, и ходит вечно в футболке с надписью «Принстон, выпуск 1991». К моменту нашего знакомства мне уже так осточертело одиночество, что пусть бы он был хоть о трёх головах, лишь бы моего возраста и хотел дружить.
Как-то утром приходит Алекс и говорит:
— Хочешь вместе со мной заняться бизнесом?
— А что за бизнес? — спрашиваю.
— Черви.
— Черви? — не понял я.
— Да, черви.
— Черви! — сказал Фадж, спрыгивая с нижней ступеньки. — Черви-черви-черви!
Алекс глядел на него.
— Не обращай внимания, — говорю я, — это мой младший братец.
— Угу. Ну так что скажешь?
— Хочу, — сказал я, не имея ни малейшего представления, о каком таком червивом бизнесе толкует Алекс. — Когда мне приступать?
— Да хоть сейчас, — сказал Алекс.
— Ладно. А делать чего?
— Сначала мы их копаем. Потом продаём миссис Малдор, она дальше по улице живёт. Платит она пять центов за штуку.
— А что она сними делает? — спросил я.
— Она не объяснила. Одни думают, что она ловит рыбу, другие — что использует их на участке. А я лично… — Он замолчал и почесал голову.
— Ну, говори, говори же!
— Я думаю, она их употребляет в пищу, — сказал Алекс.
Я аж задохнулся.
— Червячный пирог?
— И червячное жаркое. И червячный сок…
— И червячный суп! И червячный хлеб!
— Ой, ага, это круче всего, — сказал Алекс. — Чудный мягкий хлебушек с червячками.
— Можно сварганить жуть какой вкусный бутерброд с червяками и сыром, — сказал я. Мы уже валялись от хохота.
— И червячное мороженое, — добавил Фадж, прыгая на нас сверху.
— Червячное мороженое, — в один голос повторили мы с Алексом.
Я уже решил, что, если у меня в классе будет Алекс Санто, Принстон может оказаться не таким уж паршивым местом.
В тот день мы с Алексом пошли копать червей. Верней, поехали к озеру на великах. В Принстоне на велике гоняй — не хочу: повсюду вдоль проезжей части велодорожки. Алекс взял ведро и пару совков, и мы приступили к работе. Червяки отыскивались легко. Спустя час мы катили обратно, ко мне домой.
— Миссис Малдор любит, чтобы червяки были чистыми, — сказал Алекс, включая воду в нашем садовом шланге.
— Это говорит о том, что она использует их в готовку, — сказал я.
Мы оставили ведерко с червями на улице и зашли в дом попить. Выходим, а Фадж стоит рядом с коляской Тутси и покачивает червяком у неё перед лицом.
— Прекрати! — закричал я.
— Почему? Ей нравится, — сказал Фадж. — Смотри.
Мы с Алексом заглянули в коляску. Тутси смеялась всякий раз, как Фадж протягивал ей червя.
— Ты прав, — сказал я. — Ей нравится. Эй, мам! Погляди-ка!
— Что там? — крикнула мама. Она пропалывала овощи Милли.
— Ты должна это видеть! — крикнул я в ответ.
Она подошла, вытирая руки о джинсы.
— Смотри, мамочка, — сказал Фадж, вынул спрятанного за спиной червяка и покачал им над коляской Тутси. Тутси улыбнулась и затукала.