Придушить опального знахаря на месте лишившемуся дара цензурной речи Ривалу не позволила только мгновенная реакция и стальная хватка Олафа. И окончание нехитрой истории потрясенного не менее остальных влюбленного лекаря эрл, кипящий на грани апоплексического криза, дослушивал, конвульсируя и сыпля проклятьями в надежных руках рыжего конунга.
– …я и сейчас уверен, что моё любовное зелье не могло повлиять на чувства, уже существовавшие между нами… мы любили друг друга давно… и нежно… и сильнее этой любви на этом свете быть не может ни на земле, ни под землей… Но оно подтолкнуло бы несчастную Эссельте избежать ужасного исхода. Но злая судьба… случай… погубили всё. И теперь я готов понести любое наказание. Потому что без Эссельте… без Эссельте… без нее… Нет смысла жить, – хриплый прерывистый шепот Друстана сошел на нет.
Одновременно вернулся голос к Ривалу.
– Повесить мерзавца на рее!!! Швырнуть в воду связанным!!! Шкуру…
Развить мысль впервые за шестьдесят два года поймавшего музу творческого вдохновения эрлу не дала царевна.
– Послушай, ты… гусь… – ласково стиснув зубы и кулаки, обратилась она к незадачливому влюбленному. – От твоего средства противоядие имеется?
– Противоя… отворотное зелье, то есть? – медленно моргнул юноша. – Да, конечно… Если бы Эссельте не сбежала… я бы мог приготовить его за полдня. Даже здесь, на корабле. Но сейчас… когда она навеки потеряна для тех, кто любит ее и был дорог ей…
– Для дядюшки? – не удержалась Сенька, и заработала яростную вспышку холодных сапфиров-глаз.
– Вот так-то лучше, лебедь умирающий, – довольно хмыкнула она. – А теперь кончай агонизировать и слушай меня. Сейчас мы закончим латать снасти и отправимся за беглецами.
– Но никто не знает, куда! – в противовес своим безнадежным словам радостно встрепенулся лекарь.
– Никто – не знает. Я знаю, – самодовольно усмехнулась она. – Когда мы их перехватим, ты сможешь приготовить свою отраву?
– Мои зелья – не отрава!
– От них очень большая польза, – усмехнулась царевна. – Ну так сможешь?
– Да.
Эрл оживился и так энергично потер пухлые ладони, что если бы между ними были бы зажаты две деревяшки, из рук его уже вырывалось бы пламя высотой с отсутствующую грот-мачту.
– На веслах они не могли далеко уйти, даже если поймали течение! Через час-другой мы уже будем у них на хвосте! А вечером, голубь ты мой сизокрылый… – Ривал прищурился плотоядно, – когда моя племянница будет приведена в чувства… мы подумаем, что делать с тобой. А то ишь – мы его на помойке подобрали, а он нам…
– Капитан, капитан, беда!!!..
Едва не снеся на своем пути торжествующего эрла, снова впавшего в отчаяние Друстана и загадочно ухмыляющегося архидруида, в королевские покои снарядом из царь-катапульты влетел запыхавшийся Фраган, беспорядочно размахивая руками и вращая глазами.
Дверь под его ногами тихо порадовалась своевременной отставке.
– Капитан!!!..
Щеки верного боцмана были покрыты малиновыми пятнами, челюсть отвисла, волосы стали дыбом и, похоже, пытались сняться с якоря и отправиться в поисках местечка поспокойнее.
– Я тут нипричем! – автоматически занял оборонительную позицию специалист по волшебным наукам, но на этот раз, как ни странно, противного никто и не утверждал.
– Что случилось? – побледнел и схватился за сердце Гильдас. – Пираты? Только не это, только не это…
– Не это, – поспешно успокоил капитана старый моряк. – Не пираты. Хуже пиратов.
Гвентяне быстро сложили два и два и побелели уже всей диаспорой.
– У…улады?.. – с бесплотно-бесплодной надеждой на отрицательный ответ выдавил Ривал.
– Они самые, чтоб их сиххё утащили… – перекосило боцмана. – Уладский флагман. По левому борту. С вымпелом самого Морхольта. Подняли сигнальные флажки – сообщают, что мы находимся в их территориальных водах, строго на восток от Бриггста, часах в двух пути. А еще они спрашивают, как у нас дела.
– Пусть лучше в подзорную трубу поглядят, как у нас дела!!! – капитан на секунду позабыл о государственных проблемах и вскипел давно копившейся истерикой. – Эту проклятую заплатку как раз должно быть видно из воды! Вместе со всеми щупальцами! И клешнями! И стрекалами! И глазками, если это можно так назвать!!!..
– Наверное, поглядели уже, – со страдальческой гримасой, будто у него заболели все зубы сразу, сообщил Фраган. – Потому что они еще спрашивают, как себя чувствует ее высочество и не хочет ли она перейти на их корабль.
В каюте воцарилась звенящая, дрожащая и вибрирующая на грани взрыва тишина.
Капитан молча осел на перевернутую банкетку, Огрин сделал шаг назад, споткнулся о собственную ногу и бухнулся на колени капитану, Друстан выронил шляпу прямо в лужу разлитых чернил, Кириан подавился поднятым украдкой с ковра засахаренным инжиром… Ривал выглядел так, словно боцман только что объявил день и час его похорон. И до начала мероприятия оставалось не более двух часов.
– И что ты им ответил? – перехватила Серафима выпавшие из гвентянских ослабевших рук бразды правления чрезвычайной ситуаций.
– Ничего. Пока, – торопливо добавил боцман. – Но если уладский военный фрегат задает вопрос…
– Ха! Фрегат! Военный! – сипло и не слишком убедительно попытался изобразить воинственно-презрительный смешок капитан. – Калоша рваная, а не фрегат! Да если бы «Гвентянская дева» не попала в этот треклятый шторм, не потеряла плавучесть и мореходные качества, и нам не пришлось бы сбросить все катапульты, мы бы от этого так называемого военного фрегата камня на камне… доски на доске… гвоздя на гвозде…
– Просигналь им, что у нас всё в порядке, – предоставив Гильдасу предаваться сладким грезам, деловито распорядилась царевна. – Скоро будем.
– Как скоро? – не уходил Фраган.
– Как только, так сразу, – исчерпывающе пояснила Сенька.
Моряк кинул вопросительный взгляд на вернувшегося в окружающую действительность капитана, угрюмо жующего пегий ус, получил подтверждение неохотным кивком, заторопился выполнять, но вдруг встал в самых дверях и размашисто и звучно хлопнул себя подзорной трубой по лбу.
– Ах, болван… Совсем забыл. Еще они говорят, что проводят нас до Бриггста. Чтобы не подвергать опасности жизнь невесты их драного Морхольта еще раз, – хмурый боцман походя уложил на свежевырытую могилу эрла стотонную гранитную плиту, смачно выругался и вприскочку помчался к сигнальной мачте.
– А вот это – дренцец, – проследив задумчивым взором, как косолапая коренастая фигура боцмана исчезла за углом, царевна проникновенно и глубокомысленно выразила всеобщее настроение. – И не исключено, что на холодец.
– Но мы должны догнать Эссельте!
– Но мы не сможем оторваться от уладов!!