– Эй, парень! Отвали с этого места немедленно со своими лошадьми!
Раздумья лукоморца о мировой экономике были прерваны самым невежливым образом.
– Добрый день, – Иван поднял глаза, и прямо перед мерином Адалета увидел невысокого лысого человека в добротном, хоть и слегка заношенном, мешковатом сюртуке, с чиненым котлом в руках. – Это вы мне?
– Нет, растяпа, твоей кляче! – любезно отозвался тот. – Чего в самых воротах-то встал? Веди свою кавалерию в другое место!
– Хорошо, мы уже уходим, – миролюбиво пожал плечами Иванушка, собрал в кулак все поводья и повел своих подопечных к колодцу. Но не успели все пятеро остановиться и оглядеться, как уже знакомый голос раздраженно просипел из-за плеча:
– Ну и чего ты тут делаешь? Сюда чуть не каждую минуту люди по воду приходят, водовоз с бочкой скоро подъехать должен, будет воду набирать, а ты тут вытаращился!
– Извините, я не подумал…
В третий раз подхватил Иванушка поводья недовольно косящихся на него лошадей и отбуксировал их к амбару.
Этого момента словно ждали. Потому что несколько секунд спустя в распахнутые ворота, громыхая и грохоча, въехал воз, груженный пустыми бочками, и направился к месту стоянки Иванова непарнокопытного отряда.
– Эй, хозяин, открывай, тару вертаем взад! – гаркнул краснолицый бородатый возница, и лысый обладатель неопрятного сюртука, размахивая на ходу своим котелком, прихрамывая, но вприпрыжку выбежал из-за ледника.
И, естественно, первым делом столкнулся с мерином.
А вторым – с Иваном.
– Это опять ты!.. Да переставишь ты когда-нибудь своих одров, или нет!!!..
И тут же, не дожидаясь реакции растерянного гостя, повернулся к возчику:
– Погоди, пришлю Гуго Шепелявого! Не до тебя сейчас! Полдня уже этот клепаный котелок до кухни донести не могу!
Развернувшись, хозяин «Бруно» яростно заковылял ко входу в гостиницу, но царевич, которому надоело быть футбольным мячиком, перепинываемым по всему двору, его окликнул.
– Погодите, мастер! Постойте! Скажите, пожалуйста, куда мне поставить своих коней, чтобы они никому не мешали?
– Ты не поверишь, парень! В конюшню их надо поставить, в конюшню!!!
– Конюшня исключена, – твердо покачал головой лукоморец. – Назовите какое-нибудь другое место.
Хозяин, не останавливаясь, раздраженно оглянулся и махнул котелком:
– Ну поставь ты их уже хоть куда-нибудь! Хотя, нет. Учитывая твою сообразительность, сначала придумай, куда поставишь, потом скажешь мне. Я буду в общем зале.
И, впервые заметив Иванов меч и обратив внимание на его манеры и речь, пробормотал себе под нос: «Ох уж, эта мне знать… Гонору – полный амбар, а мозгов… Если лошадь в конюшню не ставить, то зачем тогда господь бог придумал конюшни, как сказал Бруно Багинотский?»
И скрылся за дверью «Бруно».
Общий зал был полутемен и более чем наполовину пуст. За дальними столами, апатично развалившись, расположилась обслуга постоялого двора вперемешку со скучающими музыкантами. За столом у входа, так и не расставшись с котелком, присел хозяин, шумно вздыхая и сдувая пену с высокой дубовой пивной кружки. Рядом, за тем же занятием, можно было увидеть единственных двух посетителей. В воздухе носились ароматы вчерашнего рагу, кислого пива и упаднического настроения.
Гость помоложе, в круглых очках на золотой цепочке на длинном, грустно опущенном в кружку носу, нервно жевал тонкими бескровными губами и отрывисто вздыхал. Гость постарше, с толстыми дряблыми щеками и маленькими шустрыми глазками, кисло выговаривал, не сводя хмурого взгляда с собственных сарделькообразных пальцев, унизанных разнокалиберными разноцветными перстнями:
– …Идиоты в нашей стране, да и во всех соседних, перевелись еще неделю назад.
– Думаете, ваше превосходительство, все так действительно плохо? – тревожно нахмурил брови хозяин.
– Ха! Плохо! Ты оптимист, мастер Карл! Плохо! Плохо… Да хуже не бывает!!!
– Да не может такого быть, господин первый министр, – недоверчиво качнул лысой головой владелец двора. – Всё равно кто-нибудь наверняка еще объявится…
– Да если кто-то и объявится!.. – с отвращением фыркнул худой.
Пена из кружки мгновенно взлетела, облепив ему подбородок и нос, но он, лишь гневно мазнул рукавом по лицу и, не останавливаясь, продолжил:
– На то, что он справится, я и ореха гнилого не поставлю против твоего постоялого двора!
– Я поставлю наших коней против вашего угольного сарая.
Зал замер.
Все двадцать человек как один уставились на распахнувшуюся дверь.
Вернее, на того, кто в нее вошел.
Первым очнулся министр.
– Н-необычное п-предложение, – осторожно проговорил узколицый.
– Извините? – не понял Иванушка.
– Я хочу сказать… что ставить коней против угольного сарая… оригинальное предложение.
Ощущая всей кожей, что вдруг и сразу он отчего-то стал фокусом напряженного внимания всех присутствующих, Иван смутился.
– Ну… если вы против… я могу…
– Нет!
– Что ты!
– Никто из нас не против!
– Мы все за!
– Мужики, не верю своим глазам!..
– И ушам тоже!
– И бабы!..
– И тоже не верю!..
– Он решился!
– Решился!..
– Постой, постой! Значит, ты совершенно точно уверен, что хочешь сделать это?
Очкастый приподнялся, опираясь на мокрую от пролитого пива столешницу, вывернул шею как недоверчивый гусь, и попытался в душной полутьме заглянуть вошедшему если не в душу, то хотя бы в глаза.
– Н-ну да, – захлопал белесыми ресницами сбитый с толку лукоморец. – А что в этом особенного? Но если кто-то должен приехать за углем, или в вашей стране местные традиции имеют что-то против…
– Нет, ни в коем случае!!!
Очкастый выскочил из-за стола и, маневрируя между повскакивавшими с мест слугами, собаками и табуретками, подбежал к Иванушке с таким видом, словно вдруг признал в нем потерянного во младенчестве единственного сына.
– Держи мою руку!
Недоумевая по поводу странных и запутанных обычаев Багинота, по поводу того, когда это за сто тринадцать лет они успели так постраннеть и запутаться, и, заодно, по поводу того, не проще ли было бы потратить лишнюю пару кронеров и воспользоваться конюшней, лукоморец послушно сжал предложенные пальцы тощего носатого аборигена в своих.
– Карл, разбивай! – сияя как новый самовар, обернулся тот в поисках толстощекого собутыльника. Но искать того было не надо: возбужденно потирая пухлые ладони, он уже стоял наготове за его спиной.