– При свидетелях, как подобает по законам славного Багинота, разбиваю я ваши руки, и да будет слово твое, о чужеземец, крепко, как скалы нашей страны, и только смерть теперь может остановить тебя!
Взмах руки – и ладонь толстяка обрушилась ребром на подставленное ей рукопожатие.
– Клятва твоя, чужестранец, с этого мгновения вступила в силу, – торжественно надувшись, объявил толстяк. – И да поможет тебе в этом опасном деле провидение.
– Да ладно, не надо провидение, я сам справлюсь, – подозрительно косясь на беспричинно перевозбудившихся аборигенов, пробормотал царевич. – Если, конечно, вы мне объясните, чем ваш угольный сарай так опасен.
– Сарай?
– Угольный сарай?
– Мальчик, какой сарай!
– Разве ты не понял?
– Ты только что согласился сразиться с туманом-людоедом!
Челюсть Иванушки отпала.
– С кем?.. С чем?..
– С туманом-людоедом, парень!
– С людоедящим туманом, то бишь!
– И, обращаясь к королю, надо добавлять «ваше величество»!
– …Какое к бабаю якорному «величество»!!! Я сама – без пяти минут величество! И нечего мне тут вашим величеством в нос тыкать! Да у нас самый захудалый помещик имеет больше земли, чем вам всем вместе взятым за все десять минут вашей истории снилось!!!
– Да? – обиженно оттопырил нижнюю губу король Август Второй и на всякий случай отступил на шаг от разъяренно напирающей – руки в боки – Сеньки. – И какой такой огромной державы вы соизволите быть «без пяти минут»?
– Да будет вам известно, что перед вами – ни кто иные, как ее высочество лукоморская царевна Серафима Лесогорская с супругом своим Иваном Лукоморским, младшим братом царя Лукоморья Василия Двенадцатого! – объявила себя и Иванушку Сенька так, что все присутствующие непроизвольно захлопнули рты, вытянулись в струнку и прижали руки по швам. – Так что ни в какой ваш дурацкий туман мы лезть не собираемся, потому дел у нас и без того по горло, а клятва вообще получена была обманом!
– Вы слова-то выбирайте, ваше высочество, – министр спохватился, торопливо встал по стойке «вольно» и состроил оскорбленную гримасу. – Не обманом, а военной хитростью. И исключительно по причине отчаянного положения вверенного нам государства.
– Вы могли бы просто попросить, – с укоризной проговорил Иванушка.
– И вы бы, конечно, тут же бы согласились! – язвительно хмыкнул министр.
– Да, – без затей ответил Иван.
Правящая элита Багинота потеряла дар речи.
Но с царевной такого конфуза не случилось, поэтому она продолжила наступление, призванное завершиться полным моральным разгромом противника и освобождением ее разлюбезного муженька от данных в беспризорном состоянии обещаний.
– Но поскольку воспользоваться нашей доброй волей вы не захотели, – с демонстративным сожалением повела она плечами и скрестила руки на груди, – то вопрос о нашем согласии является чисто академическим. А посему дозвольте откланяться. Неприятно было познакомиться.
Неизвестно, что собирались сказать про это его величество и его верный министр, какие примеры привести, какие прецеденты притянуть за уши и какие законы и обычаи на ходу изобрести, но их опередил другой человек.
Сам Иван.
– Сень, извини, конечно, но мы никуда не едем. В смысле, едем, конечно, но не сейчас. Попозже. Когда разберемся, что за туман тут завелся.
Взгляд царевны из торжествующего медленно превратился в обреченный, словно костер догорел. Она знала, когда ее муженьком можно было крутить и вертеть, как куклой на веревочках, и когда спорить с ним было так же бесполезно, как с багинотским туманом-людоедом. И это, невооруженным разумом было понятно, был один из таких случаев.
Но побороться с этим стоило.
Бороться стоит всегда, сказал Бруно Багинотский. И, помолчав, добавил: «Если стоит не слишком дорого».
– Вань, туман-людоед – это, конечно, очень забавно, в «Приключениях лукоморских витязей» такого, наверное, даже близко не было, потому что это надо больным на всю голову быть, чтоб такое специально придумать… Но ты не забыл часом, что мы вообще тут делаем? – сделав вид, будто сдалась и согласилась, невинно полюбопытствовала она.
Иванушка болезненно сморщился и поджал губы.
– Время-то идет. И если мы провозимся здесь с их туманом и опоздаем туда, куда не должны опаздывать… – не теряясь, царевна нанесла еще один удар в открывшуюся и застывшую в нерешительности цель.
Лукоморец вздохнул, раздираемый сомнениями и альтернативами…
– А если еще, спаси-упаси, с тобой в этом тумане что случится, то вся наша экспедиция и вовсе теряет смысл, – коварно полуприкрыв блеснувшие радостью очи, озабоченно нахмурилась Серафима.
Иванушка снова вздохнул, сжал решительно кулаки и твердо кивнул.
– Да, Сеня. Ты права, как всегда. И я даже понял, к чему ты клонишь, и соглашусь с тобой. Думаю, что идти на рекогносцировку местности прямо сейчас, не откладывая, и быть при этом очень осторожным – весьма здравая мысль.
Серафима со стоном закатила глаза и шумно выдохнула.
Правящая верхушка Багинота оживлено встрепенулась и заулыбалась.
Хозяин двора недоверчиво покачал котелком.
Музыканты у стойки нестройно, но с апломбом грянули национальный гимн, [7] прислуга, со слезами на глазах, радостно подхватила:
Что такое Багинот —
Знает каждый идиот:
Глупый рыцарь, пьяный лорд,
Дама-истеричка.
Кто с деньгами к нам придет,
Тот без денег уползет,
И по зернышку клюет
Птичка-невеличка… [8]
Не дослушав откровенное, но искреннее восхваление багинотцами добродетелей своей маленькой родины, с покорностью судьбе, подсунувшей ей такого мужа, царевна проговорила:
– Хорошо, уговорил. Идем сейчас. Вот только зажуем обед из трех блюд с компотом, и…
– Сеня! Но ты не можешь идти со мной!..
– Да? – невинно округлила глаза царевна. – И кто же мне помешает?
При всех своих прочих недостатках, дураком Иван не был, и знал, когда проиграл, еще не начиная кон.
Это был один из таких случаев.
– И тут ты права, Сеня. Не родился еще такой витязь на Белом Свете, – нежно улыбнулся ей супруг, чмокнул в щечку и повлек к ближайшему столу.
– Мастер Карл!.. – манерно щелкнул тонкими ухоженными пальцами король. – Постарайтесь!
– За счет заведения, или за счет казны, вы уж сами разберетесь, я полагаю? – сладенько проворковала его величеству Серафима и, не дожидаясь реакции Августа, жестом подозвала из угла рябого коренастого слугу.