– Ду, взё… Ду, взё… Ду, эдо дочдо взё… чажа… кодёл… моего дербения береболнилзя… ду, держитезь, муданды…
Выговорив последнее слово, он смущенно замолк, задумался, медленно проговорил его еще раз, потом другой, постом ухмыльнулся и удовлетворенно кивнул: всё правильно.
Даже правильнее, чем есть на самом деле.
На то, чтобы воскресить в памяти еще одно любимое заклинание без помощи незаменимой шпаргалки, ушла минута. И по прошествии этого времени надлежащим образом разозленный болью в разбитом носу, своим нелепым положением и предательницей-памятью, заместитель главкома лукоморских войск по вопросам волшебства вступил в бой.
– Дребезжите, [93] – изрек он угрожающе и пошевелил, разминаясь, пальцами.
Отважно приподняв одной рукой свой бронеколпак на несколько сантиметров – только чтобы по ногам можно было отличить врага от друга – Агафон прицелился и открыл беглый огонь на поражение заклинаниями окаменения. [94]
Хоть заклинание это было слабое и нестойкое, [95] но его полуминутного действия вполне хватало, чтобы недоумевающего монстра с ногой, превратившейся вдруг в крошащийся на глазах кирпич пятого сорта, поражал один из не менее недоумевающих, но помнящих свое дело лукоморцев. Дела с помощью магии пошли веселее [96] и быстрее. А скоро Граненыч, видя смятение в рядах штурмующих, бросил в бой свежие силы, Семен на соседней стене исхитрился направить свой паровой самострел под немыслимым углом на лестницы зверолюдей и одним выстрелом перебить их все, и через десять минут последний оккупант был сброшен с Сабрумайской сторожевой башни с прочувствованными напутственными словами.
Сгрудившимися было у ворот монстрами, не теряя времени, занялись лучники, и остатки отборных частей Костея под градом стрел, камней, бревен, ядер и огненных шаров, [97] тщетно прикрываясь не порубленными еще щитами, бросились перегруппировываться и за новыми лестницами.
В смысле, наутек.
Вслед им гремело победное «Ура!», перемежающееся множеством прочих, не менее победных выражений.
Башню тем временем захватили знахари во главе с дедом Зимарем, вооруженные бинтами, носилками, лубками, настойками, иглами, воловьими жилами, скальпелями и прочими пыточными орудиями, относящимися к их профессии, и успешно продержали вплоть до нового штурма. А специалист по волшебным наукам окончательно стал героем дня, и единственное, о чем он сожалел – что ранили его не в руку или лоб. Перевязь или повязка вокруг головы смотрелись бы гораздо живописнее и мужественнее, нежели бесформенная лепешка поперек лица из зелено-сине-фиолетовой, хоть и очень действенной, мази, удерживаемая на месте полоской ткани в веселый желто-голубой цветочек на розовом фоне.
Змея-Горыныча обороняющиеся заметили только когда было уже поздно: [98] черная тень вынырнула из истекающих дождем туч, мгновенно обретя плотность, плоть, крылья и огромные когти, и с ревом, пробирающим до самого костного мозга даже самых отважных, спикировала на город. Три струи ослепительно-белого жидкого пламени вырвались из трех бездонных глоток, и деревянные дома внизу вспыхнули, как бумажные.
Защитники на стенах, на минуту позабыв о прущем напролом враге, в бессильном отчаянии оборачивались назад, пытаясь разглядеть, не охвачены ли пожарами их слободы и проклинали мерзкую летучую тварь, что обрушилась на их головы так внезапно и нечестно, ибо защиты от произвола Змея, чувствующего себя хозяином неба над Лукоморском, не было никакой.
Хотя…
Расчет Семена и дружинники на стене повернули головы как по команде и с безмолвной надеждой и одним и тем же вопросом, не нуждающимся в озвучивании, уставились на оказавшегося на их стороне башни специалиста по волшебным наукам.
– Кто, я?!.. – недоверчиво ткнул себя пальцем в грудь Агафон, словно лукоморцы попросили его в одиночку разогнать за десять минут всё Костеево войско.
Дружинники и кузнецы, обрадованные понятливостью великого мага, энергично закивали.
– Вы же маг, ваше премудрие, – почтительно напомнил ему Семен. – Да какой боевой еще… Уж если вы не сможете совладать со Змеем… то кто же тогда?
– Что ж он, так и будет бесчинствовать, дома наши жгать, пока мы тута воюем, а? – с укором поглядел широкоплечий толстогубый лучник на чародея, почувствовавшего себя разом очень неуютно.
– Нет, я что… я ведь ничего… я ведь не отказываюсь… – нервно пожал плечами студент, бросил косой взгляд на кружащего вдалеке над центральной частью Лукоморска, словно выбирающего следующую цель, Змея, и заперебирал длинными пальцами, будто готовился выпустить какое-нибудь заклинание.
Дружинники впечатлились и отступили на шаг, но глаз с него не спускали.
– Уж вот если бы Масдай был рядом, – прищелкнул пальцами, напугав мужиков, качнул головой и тяжело нахмурился волшебник, – ковер мой летающий, то бишь… Вот тогда бы я этой керосинке трехконфорочной всыпал… Тогда бы я ему устроил… На нем бы чешуйки целой не осталось, когтя не переломанного – не то, что головы целой!..
Аудитория одобрительно закивала, приговаривая: «Так его, так!», и специалист по волшебным наукам воспрянул духом.
– Я бы запустил в него «дезориентацией Лелюша» – и он позабыл бы сразу, где находится, чего ему тут надо, и в какой стороне у нас тут небо, а в какой – земля. В принципе, этого достаточно, чтобы он через десять минут сам свалился бы вверх тормашками на голову зевакам, и – разбирай его на сувениры!..
Мужики разочарованно замычали: трехголовая чешуйчатая скотина, только что пожегшая-попалившая чуть не полгорода, с их точки зрения не заслуживала такой легкой участи и долгой жизни. Даже в виде сувениров, что бы это такое ни было. Народ требовал зрелищ, и Агафон почувствовал, что просто не может обмануть ожидания с каждой минутой увеличивавшейся толпы своих фанатов.
– Но не тут-то было, – торжествующе проговорил он и обвел с заговорщицким прищуром собравшихся вокруг него защитников Соколовской стены. – За свои преступления ему не придется ждать от меня пощады. Я… не стану выжидать, пока подлая рептилия отдаст концы сама по себе. После «дезориентации Лелюша» я припечатаю его «эпиляцией Барбикана», и чешуя с него посыплется, словно с карася под рыбочисткой!
По толпе дружинников пронесся одобрительный смех. Зверолюди внизу прервали штурм полосы препятствий Граненыча и стали бросать наверх подозрительно-обиженные взгляды: уж не заметили ли лукоморцы, что они делают что-нибудь не так, и не издеваются ли над ними теперь? Но дружинникам, собравшимся вокруг специалиста по волшебным наукам, было пока не до них.