– Но ведь их души уйдут к тебе только после смерти?
– Потом будет именно так, – согласился полубог. – Но вначале мне нужно набраться сил – для борьбы с врагами, для установления новой власти, для исполнения желаний остальных, наконец! Так что это суровая необходимость, временное явление, но ты, без сомнения, понимаешь это и без объяснений.
– Д-да, конечно, – неуверенно произнес Анчар. – Но лишенные душ… они умрут?
– И ты снова прав, мой зелот, – с благодарностью подтвердил баритон.
Тонкие нити убеждения именно в том, что он прав, хоть и не понятно в чем, потянулись к разуму чародея, опутывая в надежный кокон спокойствия и уверенности.
– Я… прав, – послушным эхом повторил атлан. – И ты прав.
– Как я рад видеть в твоей душе, что мысль о гибели нескольких ради счастья многих тебя печалит, но не смущает! Суровое, но доброе сердце бьется в твоей груди, и над всем этим правит острый проницательный ум государственного деятеля. Мягкосердечность и жесткое стратегическое мышление! Какая это редкость! И как я рад, что ты – на моей стороне!
– Благодарю тебя, Избавитель. Всё, о чем я мечтал – это служить твоему делу.
– Ну вот это желание мне исполнить будет совсем нетрудно, – усмехнулся Гаурдак.
Анчар задумался, вспоминая, о чем еще хотел спросить.
– А если желания людей будут противоречить друг другу?
– Блестящий ум… аналитический… – с восхищением выдохнул полубог. – Но и тут у меня всё продумано. Исполнится желание того, кто загадал первым. Но если оно будет направлено во вред другому человеку, я попрошу, чтобы он придумал другое.
– А если он не согласится?
– Или согласится, или ему придется уехать.
– Куда?
– Сначала туда, куда моя власть пока не распространяется. На его счастье. Потом… Ну да мы слишком далеко и слишком рано загадываем! Хочешь еще посмотреть на Атланду будущего?
– Да, конечно! – восторженно кивнул Анчар, но тут же спохватился. – Хотя, погоди… Ты сказал «желание». Одно. Но разве не каждое желание человека будет исполняться?
– Когда человек будет клясться мне в верности, он сможет загадать любое количество желаний. А потом получать дополнительные своими действиями. Например, исполнив желание ближнего своего – при определенных условиях. Или выразив восхищение поэту или музыканту. Даже если у того не будет ни капли ни то, что дара – а просто способностей. Да, увы, даже в идеальном обществе отношение объема таланта в обществе к числу людей, считающих себя им наделенными, стремится к нолю.
– Но поощрять бездарность – лицемерие!
– Ах, Анчар, Анчар… Прояви же мудрость и дальновидность и в этом щекотливом вопросе. Если человек не работает и не занимается домашними делами, то чем-то ведь он заниматься должен! И лучше искусством, чем… Кхм. И кстати, бездарный поэт подобен инвалиду с рождения – ни тот, ни другой не виноваты в том, что они такие. И кстати говоря, те, у кого способностей нет, зачастую трудятся над своими произведениями дольше и усердней талантом одаренных. Так разве будет несправедливо, если люди вознаградят их старания похвалой?
– Нет… не будет… Да… это гуманно… Но… – растерянно протянул атлан. – Я думал, что ты сможешь…
– В моей власти – даровать исполнение желаний, но не изменить натуру человека или добавить ему талантов, – предугадывая ход мыслей атлана, выговорил Гаурдак. – Но если разобраться, человеку творчества для счастья не нужен талант. Ему нужна поддержка и одобрение. А это значит, что те, кто похвалят такого актера или писателя достаточно подробно, долго и громко, получат право на дополнительное желание. Хитро. Не правда ли? И ни одного недовольного в итоге!
– Д-да, – не слишком уверенно согласился волшебник. – Но… если желание только одно… и подходяще бездарного барда поблизости не отыщется… и никто не работает… то откуда каждый день берется еда? И дворцы от пыли и паутины убирать надо. И поливать клумбы, шить одежду и сапоги взамен износившихся, ухаживать за лошадьми, вывозить мусор, наконец?..
– А вот для всего этого и придуманы рабы, – терпеливо ответил полубог.
– Рабы?!
– Не будь таким наивным, Анчар! Заставить силой принять мою философию нельзя, как нельзя изменить насильно самого человека! Пока он не захочет сам – я бессилен что-либо предпринять. Но заставить силой прислуживать тех, кто противится новому порядку – можно. Нет, если они пожелают, в любое время они смогут оказаться среди тех, кому чистили конюшни и стирали белье, но ведь ты знаешь сам, мой верный зелот, что люди есть люди… странное племя… и некоторые из них предпочитают рабство и смерть измене своим нелепым представлениям о том, в чем они ничего не смыслят!
Анчар некоторое время подавленно молчал.
– Так значит, войны… армия… стража… – проговорил, наконец, он.
– Никуда не денутся, – вздохнул Гаурдак. – Я же сказал, что смогу дать людям желаемое, но не изменить их убеждения и натуру. И если кто-то захочет подраться, под рукой должны оказаться те, кто захотел бы их разнять. И если тот, у кого нет золотого ночного горшка, увидит его у того, у кого он имеется, то наверняка захочет украсть, а вор, если становится слишком активным, раздражает соседей. Так что закон и порядок должны поддерживаться даже в идеальном обществе.
– Но если есть закон, то есть и суды… и тюрьмы…
– Только пока мы не придумаем, как обойтись без них, – оптимистично договорил полубог. – А войны… Так ведь рабы сами к хозяевам не приходят! А человек, гнущий спину с утра до вечера в шахте или мастерской, счастливым быть не может по определению. Значит, кто-то должен трудиться вместо него, чтобы он мог ощутить блаженство в полной мере. И к тому же, иноземцам ведь никто не запрещает поклясться мне в верности и занять свое место в новом счастливом обществе! А как сделать его еще лучше и благороднее, мы будем размышлять вместе. Ты ведь поможешь мне? Не передумал стать королем? Не испугался трудностей?
И снова нечто, похожее по ощущениям на тонкие прохладные нити, потянулось к его голове и принялось бережно гладить по вискам, лбу и темени. И снова взбудораженные мысли разлетелись куда-то, как семена одуванчика под ветром, а в пустой голове, как последнее, недозрелое семечко, осталась лишь одна: «Избавитель умен. Избавитель мудр. Избавитель прав. Всё будет хорошо».
– Избавитель прав. Всё будет хорошо. Я… согласен, – медленно, словно не совсем понимал, что – и зачем – он говорит, произнес атлан, и несколько раз мотнул головой, пытаясь стряхнуть что-то невесомое и неощутимое, но смутно тревожащее.
– С моей помощью ты будешь славным королем, – настойчиво прошептал баритон, и чародей, оставив попытки вспомнить, что он думал до этого, покорно кивнул.