– Агаш… ты чего… подумаешь, не получилось маленько… да не переживай… наплюй… отдохнешь, покумекаешь еще, и все выйдет, раз начало получаться!.. – тихо и убедительно заговорила она – но маг ее словно не слышал.
Губы его зашевелились – сперва беззвучно, потом чуткое ухо царевны уловило срывающийся хриплый шепот.
– Я… не могу… я не могу это сделать… Но я должен… Но я не могу… не могу…
– Что не можешь? – они не заметили, как рядом оказался и Иванушка.
Волшебник вздрогнул, только теперь увидев, что он не один, ожег друзей затравленным пронзительным взглядом…
– Что не так, волхв? – из почти загороженного товарищами люка выбрался Олаф. – Что я могу сделать, чтобы помочь?
Упрямо сжав губы, Агафон смог лишь мотнуть головой. Слов не было, не находилось, точно кончились все, которые он когда-либо знал, а новых, таких, чтобы выразили то, что творилось у него в душе, еще не придумали на Белом Свете.
– Ты устал, – сочувственно проворковала с лестницы принцесса. – С твоим сотрясением нельзя так перегружать себя в первый же день! Пойдем…
Не дослушав и не ответив, чародей шагнул к круглой клетке, в которой, удовлетворенно покачиваясь, кружил рогатый кирпич, раздвинул обручи и вынул его.
Свет в башне мгновенно померк – но ненадолго.
Через несколько секунд сине-зеленые и желто-красные огни загорелись снова – да так ярко, что люди охнули и от неожиданности закрыли глаза руками.
– С дуба падали листья ясеня… – ошеломленно прошептал менестрель. – Что ты сделал?
Но что сделал Агафон, видно было уже и без его пояснений.
Рогатый кирпич, перевитый синей проволокой, покоился у него на сгибе руки. А из медной клетки, выставляясь щедро меж раздвинутых обручей, торчал посох Агграндара.
Посох Агафона.
После того, как граница заработала, незамедлительно встал вопрос о дальнейших действиях союзников.
Невредим город, или его руины лежали меж черных провалов, не знали ни люди, ни Конро, и поэтому единственным приемлемым решением было возвращаться в столицу и, если атака еще не начиналась, предупредить всех, кого было можно и нужно – но не посеяв при этом паники. Горный демон, со своей стороны, спешил поговорить с соплеменниками, известить о новой границе и убедить их уйти, не тронув людское поселение. [90]
Первая же попытка Масдая взлететь с Конро окончилась, не начавшись, и горному жителю ничего не оставалось делать, кроме как двинуться к Атланик-сити своим ходом под землей. Ковер же, приняв на отдохнувшую спину сумрачно притихших пассажиров и багаж, вырвался из застившего долину тумана и взял курс на столицу.
Всю дорогу до Атланик-сити волшебник нелюдимо молчал, словно они летели с похорон и на похороны. Впрочем, для него это приблизительно так и было.
Он сидел, втянув голову в плечи и уперев неподвижный взгляд в стиснутые кулаки. Там, где ногти впивались в кожу, давно появились и покрылись засохшей корочкой бордовые полумесяцы. Губы мага, тонкие и бескровные, были закушены в ниточку, ноздри раздуты, под глазами залегли глубокие тени, и друзьям его боязно было не то, что дотронуться до него, а и просто окликнуть – по той же причине, по которой избегают прикасаться к неразорвавшейся бомбе.
Изредка веки чародея устало смыкались и он начинал дремать в нежном тепле наползающих сумерек. И тогда пальцы его разжимались, и рука машинально принималась шарить вокруг, нащупывая что-то – и не находя. Словно пугаясь бесплодных усилий, юноша вздрагивал всем телом, просыпался и снова застывал в напряженной позе живого воплощения угрюмости на этой земле.
Окраин Атланик-сити они достигли уже в темноте.
Далекие огни большого города Вяз углядел первым и уже не мог спокойно оставаться на месте, пока плавильни, кузни и склады – нетронутые и тихие, как и полагалось ночью – не оказались под ними.
– Всё цело? – нервно вытянули шеи его спутники, выглядывая – и, к огромному облегчению, не находя следов разрушений и пожаров.
Город местами спал, местами совершал променад, местами куролесил и сумасбродничал – но по мирному, бесшабашно и беззаботно. Убедившись, что самое страшное за их отсутствие не произошло, контрабандист выдохнул облегченно, и напряжение с его лица, закаменевшего не меньше чем у Агафона, стало пропадать.
Но не совсем.
– Куда тебя отвезти, атлан? – нарушил затянувшуюся тишину усталый шерстяной голос Масдая.
– К Арене, – не задумываясь, ответил контрабандист. – Я разошлю людей прочесывать подвалы и подземные ходы – искать сюрпризы шептал.
– А еще на твоем месте я бы расколотил у Олеандра всю мебель и вооружил твоих воинов деревом, – хмуро пробасил Олаф. – Кто знает, на кого они могут там наткнуться. Не молоты, конечно…
– Тогда уж и факелами заодно, и мечами поострее, – добавила Серафима, припоминая стычку в подвале под гильдией купцов.
Боже праведный, неужели это было всего лишь вчера?!..
Вяз сосредоточенно кивнул, мысленно уже распределяя свои отряды и доступное вооружение и составляя инструкции, кого и чем бить, и когда просто бежать как можно быстрее.
– А мы сразу к Тису, слышишь, Масдай! – взволнованно напомнила ковру Эссельте. – Надо чтобы он поднял армию – вдруг Конро не успеет вовремя? Или его соплеменники откажутся уходить? Тогда ведь придется драться?..
И снова сердце в груди контрабандиста тоскливо екнуло и пропустило такт: то, что город был невредим, еще не значило, что через день, час или через три минуты он будет оставаться таким же…
– Ну что? – скучным голосом задал вопрос Кириан сразу, как только Масдай нерешительно завис над оградой дворца. – В саду чего-нибудь поломаем, или сразу у стражников спросим, где король?
Но спрашивать не пришлось. Часовые у ворот услышали доносящийся с небес ехидный глас, задрали головы, вспомнили приказ, зачитанный начальником караула, и замахали пиками:
– Эй, вы, там! Наверху!
– Вы, часом, не гости его величества?
– Ваши величества?
– И высочества тоже?..
– Да, это мы! А что случилось? – свесил голову через край Иван.
– Его величество велел, как вы появитесь, проводить вас в ваши покои!
– Вызвать начальника караула, дурак…
– А тот проводит вас в ваши покои!
– А это уже не твое дело, куда их проводят, твое дело вызвать…
– Но я сам слышал, что капитан сказал начальнику караула…
– Ты который день в страже?
– Первый…
– Так вот, если не хочешь, чтобы завтра был последний…