– Чтобы отправиться в небытие?
– Да будет тебе, – отмахнулся креатор. – Не спорю, семь лет назад я поступил с твоим досье отнюдь не самым гуманным образом. Но не надо считать меня совсем уж неблагодарным мерзавцем. Несмотря на то что наше сотрудничество завершилось столь прискорбно, я тем не менее сделал на его основе ряд существенных выводов и посему не могу сказать, что мы потерпели полное фиаско. Да и ты, Арсений, тоже извлек за минувшие годы для себя кое-какие уроки, пусть даже не хочешь в этом признаваться. Так что, думаю, обычное увольнение со службы станет тебе достаточно суровым наказанием. Получишь в качестве выходного пособия свой прежний М-дубль вместе с его загрузочным досье, и проваливай в Менталиберт. Искренне надеюсь, что ты сможешь начать там нормальную законопослушную жизнь. Ну а нет, значит, опять подтвердишь мою теорию о неисправимости таких прожженных законопреступников, каким ты когда-то был…
Вот так, после тринадцати лет небытия и последующего семилетнего участия в экспериментах чокнутого креатора, я снова был отпущен в плавание по волнам безграничного М-эфирного океана. И на сей раз я шел по нему на своем собственном корабле, а мне в паруса бил ветер полной свободы. Единственное, что омрачало мою эйфорию, это необходимость заново учиться дышать и ходить – за годы, проведенные в шкуре передвигающегося на гусеничном шасси робота, я утратил все человеческие навыки, кроме, пожалуй, умения мыслить. Но за шанс вырваться из Поднебесной я был готов вытерпеть все муки возвращения в прежнее тело, каким бы хрупким и болезненным ни выглядело оно в сравнении со стальным корпусом Людвига.
Когда мне доводилось в последний раз умирать в М-эфире, Менталиберт был всего лишь красивой светлой мечтой, поэтому до сего момента я знал о нем только понаслышке. И теперь я брел по Бульвару, словно бывший заключенный, вышедший из тюрьмы после двадцатилетней отсидки в незнакомый и оттого пугающий его мир. Меня все еще пошатывало и от непривычной ходьбы на двух ногах, и от головокружения, вызванного здешней многолюдной суетой, и от банального опьянения свободой, обретенной мной взамен обещанной кары.
Я понятия не имел, как буду жить дальше, однако кое-какой путеводный ориентир у меня был: воспоминания моего брата – настолько ясные и живые, что в сравнении с ними жизнь робота Людвига казалась теперь лишь бесцветным сном, растянувшимся на семь унылых лет. Поэтому я знал, куда направиться в первую очередь: в Храм Созерцателя – единственное место в Менталиберте, где Арсению Белкину не откажут в приюте и, возможно, даже обрадуются. Первое время поживу там, а дальше поглядим. В конце концов, я еще не настолько стар, чтобы просиживать время в каменных стенах какой-то церкви. Отшельничество – удел тех, кто пресытился жизнью. Я же, наоборот, ощущал сейчас настоящий азарт исследователя, в кои-то веки дорвавшегося до недосягаемого прежде объекта своего научного поклонения и переживающего в связи с этим невиданный душевный подъем.
Передо мной раскинулся многоликий неизученный мир, и я собирался как можно скорее приступить к его исследованию, дабы наверстать упущенное. Менталиберт казался таким огромным, что на его изучение грозилась уйти целая вечность. Но это меня ничуть не пугало, ведь ключ к вечности лежал у меня в кармане в виде маленькой черной коробочки с золотой гравировкой – единственной воистину ценной вещи, какой располагал вернувшийся из Поднебесной Арсений Белкин. А точнее, братья Белкины, потому что сегодня это загрузочное досье в равной степени принадлежало нам обоим и никому больше. И каждый из нас знал подлинную цену нашего богатства.
Именно во столько и оценивалась жизнь либерианца в Менталиберте. По-настоящему свободная жизнь в городе неограниченных возможностей, где воскрешение из мертвых считалось в порядке вещей, а собственную душу можно было носить в кармане, как портсигар. И расстаться с ней так же, как с портсигаром: продать, подарить, потерять…
Добро пожаловать в прекрасное будущее! Возможно, не то будущее, о котором мы когда-то мечтали, но, безусловно, такое, какое все мы – вечные искатели лучшей доли – в итоге заслужили. Мир изменился до неузнаваемости. Но люди, живущие в нем, остались прежними.
Хотя кто знает, может быть, на самом деле это не так уж плохо?..