Марта глянула на Ганса, обнаружила, что тот лежит на земле, а вместо головы у него обгорелый огрызок. Выругалась про себя и, пока враги не опомнились, ринулась к уцелевшему транспортеру.

В нее попали еще раз или два, но она не обратила на это внимания. Отбросила попавшегося на пути врага, так что тот отлетел на десяток метров, другому прострелила живот. Рванула на себя дверцу и оказалась в кабине. Бросила взгляд на пульт, схватила руль левой рукой.

Транспортер послушно пополз вперед, орущий форсер исчез под его колесами.

– Это тебе за Ганса, – целиться на трясущемся сидении, одновременно управляя машиной, было очень трудно. Но она справилась. Поднявшийся было тактик свалился навзничь и замер.

Марта очень надеялась, что навсегда.

Луч ионного орудия пробил стенку кабины, чиркнул Марту по животу. От боли потемнело перед глазами. Но рана тут же занемела, а комбинезон вокруг нее принялся трястись – вступил в дело вмонтированный в его плоть комплекс жизнеобеспечения.

– Врете, гады… Не дамся, – Марта вырулила на дорогу, увеличила скорость. Мотор заревел.

В зеркало заднего вида видела, как палят по ней уцелевшие враги, как плазмоиды лупят по кузову транспортера. Но понимала, что она смогла, уцелела, вырвалась, правда ценой гибели троих соратников. Радости не было никакой, только бешеная, неукротимая жажда мести.

И теперь ее долг – дойти до своих, сообщить о том, что случилось, командирам Верных.

Когда пост скрылся из вида, Марта немного уменьшила скорость. Подумала, что впереди, на дороге, ее наверняка будет ждать засада. Поэтому примерно через километр остановилась, обшарила машину в поисках чего-нибудь, что может пригодиться в пешем походе.

Не нашла ничего. Поэтому отошла подальше и выстрелила из ионного орудия в бензобак транспортера. Полюбовалась взрывом и, развернувшись, зашагала на запад, в горы.

Воин Пророка
5

Задний борт транспортера, предназначенного для перевозки контейнеров, с лязгом откинулся. Оле запрыгнул в кузов, встал у края платформы, держа наготове пушку.

– Залезайте по одному, – распорядился Ференц, – и не вздумайте дергаться, а не то мы будем стрелять.

Обитатели селения Архус-шедт, приговоренные к высылке на рудники, покорно полезли наверх.

– Вон туда, к кабине, и садитесь на корточки, – приговаривал Оле. – Кресел тут, увы, нет.

Рядом загружались еще несколько транспортеров, один – с закрытым кузовом, другой с тентом, еще несколько – совсем небольших, все – из «реквизированных для военных нужд» в Архус-шедт.

В тех местах, где их боевая бригада провела последние две недели, было чуть посуше. Островки тут встречались почаще, а на них росли деревья. Низкорослые и корявые, они кое-где образовывали настоящий лес, уродливый, сырой и жуткий.

Поселки тут располагались ближе друг к другу, а что самое главное – они были крупнее. Раньше хватало боевой бригады и стандартных суток, чтобы зачистить каждое селение. Теперь операция занимала в несколько раз больше времени, и в ней участвовала тактическая бригада целиком.

Соответственно и тех, кого отвозили на распределительный пункт, здесь было гораздо больше.

– Как мы в ней поедем? – осведомился Джон, заглянув через борт. – Тут даже держаться не за что.

– У тебя одна рука или две? – сварливо осведомился субтактик, почесывая щеку, на которой вчера поселился зловредный грибок, вызывающий страшный зуд. – Одной уцепишься, а другой целиться будешь.

– И не жалко тебе нас? – тихо спросил у Оле один из аборигенов Трясины, сморщенный и лысый. – Отпустили бы вы нас, парни, во имя Пророка. Мы форсеры тихие, мирные, чтим Стальной Кодекс…

– Я выполняю приказ, – ответил Оле так же негромко, чтобы не услышал ставший жутко раздражительным Ференц, – отданный через командиров самим Пророком. И нарушить его не имею права.

Эту фразу в первые дни пребывания на Трясине Оле повторял довольно часто, и больше для себя, для того, чтобы как-то смириться с тем, что приходится делать. Понять, а тем более принять затеянную на болотистой планете операцию не удавалось, несмотря на все усилия.

Потом он как-то привык, приспособился. Перестала сниться первая в его жизни насильственная унификация. Оле стал воспринимать происходившее как часть работы бойца. Да, мерзкую, неприятную, но необходимую.

Иногда возникали сомнения в справедливости того, что они делают, но он не давал им хода.

– Эх, парень… – уныло проговорил лысый трясинец. – За что? Мы же не причинили вам никакого зла.

Оле промолчал и отвернулся.

– Ну что, все? – поинтересовался субтактик, заглядывая в кузов, заполненный почти полностью. – Закрываем и поехали.

Джон забрался на платформу, они с Оле подняли и закрепили задний борт. Ференц залез в кабину к водителю, и их транспортер первым из всех сдвинулся с места. Помахал с соседней машины Андре. Небольшая колонна покатила к южной окраине. Остался позади унификатор, в который как раз затаскивали тела жителей Архус-шедт. Машины выехали за пределы поселка.

Потянулась широкая дорога, проложенная через джунгли.

На ветвях деревьев висело что-то, напоминающее мокрую паклю, между стволов клубился туман. На листьях блестели капельки воды, а покрывавший землю мох можно было выжимать.

Но для Трясины это была настоящая сушь.

Три часа в дороге, за которые не произошло ничего интересного, Оле проскучал. А затем впереди стал виден Таусс-швифт, столица планеты. Из дымки выступили высотные здания, чьи верхушки упирались в низкие облака. Чуть позже показалась граница одной из четырех больших платформ, на каких стоит город.

Она походила на крепостную стену пяти метров высотой. На ее верх вел широкий пандус, у его начала располагался контрольно-пропускной пост.

Тут пришлось немного задержаться.

– Очередных бунтовщиков везете, – проговорил постовой субтактик, проверив у Ференца документы. – Тогда вам сразу после подъема направо, по объездной. Через центр города теперь запрещено такой груз возить. Чтобы не мозолить глаза местным жителям. Они-то проверку прошли.

– О как… – Ференц покачал головой. – Ладно, что же, поедем по объездной.

Они поднялись по пандусу и повернули направо, на широкую дорогу, идущую вдоль края платформы. За правым бортом оказалось заграждение, а за ним – джунгли, слева замелькали дома окраины, отличавшиеся друг от друга лишь цветом покрытия.

– Надоело мне на планете этой, – признался Джон, – сыро, это… москиты жрут, хотя к ним я привык… да и плесень…

– Хочешь в местечко посуше? – спросил Оле. – Тогда сдай оружие и присоединяйся к ним, – показал на бунтовщиков. – Через неделю-другую окажешься там, где о плесени слышали только из сказок…