– И какой вывод?
– Нужен компромисс, – заключил я. – Быть собой – большая ошибка, гораздо эффективнее при взаимодействии с людьми подобрать для себя подходящий имидж или маску. Но такую, чтобы было легко ее поддерживать и чтобы она хотя бы частично соответствовала двойным стандартам.
– Вот видишь, ты не был похож на бунтаря, у которого играют гормоны, Кира такая же. Она мыслит гораздо глубже, чем многие взрослые. Когда семья и школа атакуют с двух сторон, взросление происходит быстро, а на детские капризы не остается ни времени, ни ресурсов. Еще вопрос: помнишь фильм «Эквилибриум»?
– Конечно. Там в постапокалиптическом мире люди будущего пили специальные таблетки, чтобы не чувствовать эмоций, потом главный герой случайно начал чувствовать – и понеслось: борьба с системой и всякое такое.
– Ответь честно, что ты о нем думал, когда смотрел фильм?
– Думал, что главный герой дурак и что я бы хотел жить в таком будущем, где все четко и понятно, – ответил я после непродолжительного молчания.
– Вооот, – протянул Ренди. – Я дам Кире возможность понять, от чего она отказывается, но не собираюсь лишать ее права выбора. Кстати, ты знаешь, что на южном побережье Крита можно купаться уже с апреля?
– Мне-то с этого что? – Я не понял смысл неожиданного вопроса.
– На выходных мы втроем туда едем.
– Ренди, ты серьезно?! Кто тебе сделает шенгенскую визу за один день? К тому же у Киры нет загранпаспорта, и вообще, чтобы вывезти ребенка за границу, нужно разрешение родителей.
– Ты, видно, забыл, с кем говоришь. – Ренди положил ладони мне на плечи. – Бюрократия – изобретение человечества, которое на меня не действует.
Слова моего любимого не были пустым бахвальством. Утром он дал Кире хорошенько отоспаться, а потом мы поехали по магазинам. Я поразился тому, как преобразилась племянница, когда началась примерка юбок, платьев, туфель и прочих женских вещей. От цен меня бросало в дрожь, но за все платил Ренди, и продавцы неизменно окружали нас заботой. Кире особенно понравилось выбирать первый бюстгальтер, она выглядела тогда такой счастливой и гордой. А еще я поразился тому, что Ренди мог без тени пошлости, смущения или презрения говорить с девочкой о ее месячных. За один день племянница из угрюмой девочки-подростка превратилась в красивую девчушку-хохотушку.
После рейда по магазинам мы отправились в спа-салон, чтобы насладиться успокаивающими процедурами. Пока Кире делали прическу, мы с Ренди валялись в ванне с какой-то особенной водой – кажется, такая процедура называется талассотерапией.
– Ты потрясающий! – восхищался я. – Никогда раньше не видел племянницу такой радостной!
– Вообще период, когда девочка постепенно превращается в девушку, один из самых приятных и волнительных, – отозвался Ренди. – Правда, в случае Киры родители по каким-то причинам решили лишить дочь юности. За что такая месть, только они могут ответить. Я всего лишь привел внешние обстоятельства в соответствие с возрастом девочки.
Так в покупках и спа-процедурах прошел четверг. В пятницу мы встали рано, но при этом совсем не чувствовали усталости. Ренди вручил Кире загранпаспорт с визой, что еще больше укрепило мою мысль о том, что я влюбился в демона. Как истинная женщина, племянница собрала в дорогу тяжелый чемодан, который таскал Ренди, а мы с ним уложились в одну сумку.
В аэропорту все было как обычно и в то же время по-другому: никакого волнения или дорожных споров. Рейс задержали на час, и все это время мы спокойно провели в уютном баре за игрой в карты. Сам полет также прошел незаметно – в шутках, играх и разговорах. На Крите в аэропорту нас уже ждала машина. Ренди выбрал великолепный отель на южном побережье, оформленный в лучших традициях пяти звезд.
Людей было не очень много, так как купальный сезон только начался. Наш распорядок дня включал: теннис – утром, свежие морепродукты, купание и коктейли с музыкой – вечером. Прошлое потерялось в звуках сиртаки, а будущее растворилось в безмятежности качающихся пальм. Существовало только прекрасное настоящее, где я, Ренди и Кира были одной семьей, а самое главное, счастливой семьей.
Многие, чтобы осмотреть остров, брали напрокат машину, но Ренди предпочел небольшую яхту. Захватывающая рыбалка и живописные пейзажи вызвали у нас с Кирой нескончаемую волну энтузиазма, а капитан яхты, довольно сносно говоривший по-английски, с удовольствием рассказывал о тонкостях морского дела и даже разрешил племяннице на некоторое время взять штурвал.
После обеда мы лениво расположились на палубе, подставив лица критскому солнцу.
– Все волшебно! Я как будто попала в сказку! – Кира лениво поправила солнечные очки.
– Это волшебство эмоций, – сказал в ответ Ренди.
– Наверное, – нехотя согласилась моя племянница. – Расскажи что-нибудь.
– Да, самое время, – поддержал я Киру.
– Сначала скажите, – начал Ренди, – задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что чувство привязанности порой не позволяет нам отпустить человека, даже если он стремится к собственному счастью, и тогда человек вместо помощи получает от близких палки в колеса с аргументом…
–…для твоего же блага! – хором произнесли я и Кира.
– Идеологию привязанности под названием «Вход – рубль, выход – два» в полной мере ощутил на себе Эдгар.
– Когда родители умерли, – начал Ренди, – Эдгару было всего семь лет. Мальчика взяли на воспитание соседи-фермеры, являвшиеся крестными сироты. Они были любящими и разумными людьми и хорошо относились к маленькому Эдгару, а их старшая дочь Феми очень привязалась к мальчику, они стали неразлейвода. Игра в мяч, плавание в горной речке и даже драки… Феми разделяла все интересы своего названного брата, и только одно из его увлечений она считала ненормальным и даже страшным.
Все началось, когда Эдгару исполнилось тринадцать лет. На краю ущелья много лет стоял полуразрушенный замок, но внезапно за одну ночь руины обрели прежнее величие. Поползли слухи о том, что там поселился ужасный колдун. Люди боялись подходить к восстановленному замку и скоро начали обвинять таинственного жителя во всех неприятностях: перестала доиться корова – точно проделки колдуна, муж изменил – это колдун его сглазил, вскочил прыщ на подбородке – без колдуна не обошлось. Сидя за прялками, деревенские кумушки сходились во мнении, что их жизнь могла бы быть гораздо лучше без обитателя замка, а в трактирах местные пьяницы в один голос утверждали, что это колдун внушил им непреодолимую тягу к спиртному.
Конечно, находились храбрецы, желающие вытравить хозяина из замка; одни из самопровозглашенных героев надеялись на свой крепкий кулак, другие – на молитвы и распятия. Местный верзила Грем похвалялся перед девушками, что притащит колдуна в клетке, как зверя. Два дня спустя парень стал тише воды ниже травы, а на все расспросы о своем несовершенном подвиге отговаривался тем, что наткнулся на целую армию чертей и призраков. Пастор Йозеф, еще молодой человек, также решил попробовать себя в роли воителя. Он отправился поджигать злосчастный замок очистительным огнем, но в результате в прямом смысле позеленел. Через день кожа пастора снова стала обычного цвета, но желание бороться с нечистой силой пропало.