Прислуга и весь личный состав секретариата правительства стояли выстроившись в дворцовом саду в ожидании гостей, одетые каждый в свои лучшие воскресные платья. Дон Луиш-Филипе поприветствовал собравшихся кивком головы, отдельно взмахнув рукой в ответ на возгласы «Да здравствует принц!» У дверей его ожидал вытянувшийся стрункой Себаштьян в белом костюме с золочеными пуговицами. Своим одеянием, за исключением отсутствовавших на нем наградных лент, он любопытным образом напоминал то, во что был облачен сам принц. Луиш-Бернарду по собственной инициативе представил слугу лично, и Дон Луиш-Филипе слегка улыбнулся, услышав имя Себаштьян Луиш де-Машкареньяш и Менезеш. Принц пожал протянутую ему в ответ руку в белой перчатке, принадлежавшую этому чернокожему со столь благородной фамилией. Глаза Себаштьяна тут же увлажнились, и он бросил преисполненный благодарностью взгляд в сторону Луиша-Бернарду. «Странная это штука монархия!» — подумал про себя губернатор, заходя в свой дом вслед за Наследным принцем Бейранским.
В саду были поданы прохладительные напитки, и все, сидя в креслах, предались неформальному получасовому отдыху. Дон Луиш-Филипе унаследовал от отца (вне сомнения, от него, а не от матери-француженки) заразительную простоту манер и такую же любовь к природе. Он подробно расспрашивал Луиша-Бернарду о названиях деревьев в саду, интересовался тем, какую рыбу ловят и на каких животных охотятся на острове. По окончании короткого перерыва, как и было заранее запланировано, принц поприветствовал по очереди всех главных лиц города. Это было целое дефиле из четырех десятков человек — военных, судей, правительственных чиновников и коммерсантов, которых Луиш-Бернарду представлял принцу, иногда довольно сдержанно и неохотно, как это было в случае с королевским прокурором, попечителем или ответственным секретарем правительства. Однако никто из них не мог пожаловаться на то, что губернатор, в той или иной степени проигнорировал его, будь то во время общего приветствия или позже, вечером того же дня на данном в честь принца официальном банкете.
По завершении церемонии приветствия и после того, как принц поднялся наверх в свои покои и переоделся, состоялся закрытый обед, на котором присутствовали только принц, министр, губернатор и офицер по особым поручениям маркиз де-Лаврадиу. За прекрасным легким обедом гостей особым изысканнейшим образом обслуживал Себаштьян. На стол был подан салат из вареных морских раков и курица в лимонном соусе, единственное горячее блюдо, которое Луиш-Бернарду заказал кухне. Мамун и Синья пытались было воспротивиться этому: для них обед принца должен был состоять, как минимум, из шести-семи блюд. Гости тоже согласились с выбором губернатора, отобедав с большим удовольствием и отметив разумное решение не наедаться тяжелой пищей в такую жару. В разговоре за столом по-прежнему доминировал Дон Луиш-Филипе, демонстрировавший по отношению ко всему, что касается жизни острова, неустанное любопытство, которое Луиш-Бернарду по мере возможности удовлетворял. Айреша де-Орнельяша губернатор знал лишь по имени и по трем-четырем телеграммам, отправленным тем уже в должности министра. Он был довольно немногословен и, судя по всему, присматривался к подчиненному, изучая его своими внимательными глазками. Министр был участником военных кампаний Моузинью де-Албукерке, ранее уже успевшим назначить двух своих старых собратьев по оружию в правительства Анголы и Мозамбика. Луиш-Бернарду был унаследован Орнельяшем от предыдущего министра и был, в первую очередь, личной кандидатурой самого короля. Однако министр был хорошо осведомлен о ходе его службы на Сан-Томе, о некоторых доходивших до него похвалах в адрес губернатора и о многочисленных критических и даже, по некоторым сведениям, откровенно ненавистнических оценках его деятельности. Располагая такой информацией, де-Орнельяш, тем не менее, не спешил с окончательными выводами, предпочитая сначала познакомиться с человеком лично, прежде чем согласиться с такими, обоснованными, на первый взгляд обвинениями лиссабонских газет в «зигзагообразной и бесцельной политике сантомийского губернатора, не приносящей Португалии какой-либо видимой пользы». Вступая в разговор, министр ограничивался лишь вопросами о конкретных фактах из жизни колонии и, похоже, намеренно не затрагивал откровенно политических тем. Или же ждал, пока Луиш-Бернарду сам их затронет.
Губернатор тоже довольно осторожно продвигался вперед в этом разговоре, предпочитая заранее прощупать для себя путь, которым ему предстояло следовать. Возвращаясь с острова Принсипи пять дней назад, после того, как удалось урегулировать тамошний мятеж, он отправил министру на борт «Африки» телеграмму с отчетом о том, как в конечном итоге разрешилась ситуации. В том же послании Луиш-Бернарду посоветовал не направлять на Принсипи военный корабль, о чем ранее просил островной губернатор, и не исключать посещение острова из программы визита лиссабонской делегации. В ответ он получил лишь распоряжение отменить поездку на проблемный остров и принять все меры, чтобы новость о восстании не получила широкого распространения на Сан-Томе. Со времени прибытия министр, из-за отсутствия времени, так и не успел переговорить с ним на эту тему. Теперь Луиш-Бернарду не понимал, ждать ли ему или же самому проявить инициативу и завести этот разговор. К тому же, оставалось неясным, когда и как это можно было сделать: в присутствии Дона Луиша-Филипе или наедине с министром де-Орнельяшем?
Размышления губернатора прервал вопрос молодого принца:
— Вы даже не представляете себе радость, которую я испытываю, находясь здесь! Что значит для меня, моего отца и, наверное, для всей страны находиться здесь и представлять их на этом маленьком кусочке земли. Он такой далекий и настолько отличается от Португалии. Однако одновременно он все равно является ее неотъемлемой частью!
— Думаю, что я хорошо это себе представляю, поскольку прекрасно знаю мнение Вашего отца относительно того, насколько колонии важны для нас. Не сомневаюсь, что Ваше Высочество рассуждает точно так же. И мы прекрасно понимаем, что для Сан-Томе и для Португалии нынешний момент — исторический.
— А вы знаете, губернатор: мой отец очень высоко ценит вас. Он говорил мне о вас, до моего отъезда, — о том, насколько сложной, деликатной и важной для наших интересов является доверенная вам миссия. Мы все надеемся и верим в то, что вы успешно завершите ее, равно как и в то, что вы для этой миссии — самый подходящий человек. Разве не так, сеньор министр?
Айреш де-Орнельяш, казалось, захваченный вопросом врасплох, тем не менее, отреагировал моментально:
— Вне всякого сомнения. Мы все надеемся на то, что губернатор Валенса знает, как привести корабль в надежную гавань. — Министр сделал паузу и продолжил. — Тактично и разумно балансируя между интересами разных участвующих в этой игроков.
Он посмотрел на Луиша-Бернарду, который слегка покраснел, опустив в знак согласия голову.
— Но об этом мы поговорим позже, — продолжил министр, оставаясь полным хозяином ситуации. — Мы с губернатором еще найдем в нашем расписании время, чтобы поговорить о работе.
— Ну что ж. Тогда вперед — на улицы, к народу: он, наверное, уже ждет не дождется, когда мы тут с вами отобедаем! — Поднявшийся из-за стола Дон Луиш-Филипе воодушевленно завершил разговор, и остальные тут же встали вслед за ним.