– Артур! – воскликнула она. – Он пропал! Верайна, мы шли домой, но со мной заговорила женщина о большом заказе свечей, а когда я обернулась, его не было. Мне нужно было держать его за руку, но он говорит, что уже вырос. И женщина тоже исчезла. Я … я не могла найти его, но не думаю, что он убежал с товарищами. Он не мог, не мог так поступить, и я пошла домой, думая, что он уже здесь, что он просто хотел доказать мне, как умеет сам добраться до дому.
– Он не пришел. Запри дверь, нам нужно пойти сказать Джилу, что случилось.
– Но… Но что случилось? Надо идти искать Артура.
– Запри дверь, я сказала, а затем ты и Джил поможете мне тем, что не будете ничего делать.
* * *
Мы сели все втроем и стали совещаться по поводу записки. Мод раскачивалась взад-вперед, стонала, винила во всем себя. Мне было так больно от того, что Ловелл перехитрил и короля, и Ника: он находился в Лондоне, а не в Минстер-Ловелле, и похитил моего мальчика. Чего он хочет от меня? Чего он явно хотел с самого начала? Я понимала, что должна делать то, что сказано в записке, вспоминая свою встречу с ним, когда я была одна, совершенно одна.
– Могу поклясться, что видела эту женщину прежде, но не могу вспомнить, где, – повторяла Мод в десятый раз, вытирая сжатыми кулачками покрасневшие глаза.
– Успокойся и постарайся вспомнить, – посоветовала я ей. Голос мой был мертвенно спокоен, хотя внутри я кипела. Мы столкнулись не с тем, кто хочет получить выкуп за моего мальчика, а с тем, кому нужны сведения или моя помощь в каком-то дурном деле, Боже сохрани, потому что я решусь на все, чтобы спасти сына.
– Могла она быть случайной покупательницей? – спросил Джил. – Может быть, из церкви?
Мод, хмурясь, покачала головой.
– Как она была одета? – задала я вопрос.
– Коричневая одежда, не богатая, не бедная. Хорошенькая, рыжеватые волосы скрыты под капюшоном и вуалью. Она была нарумянена, у нее довольно длинный нос и, кажется, голубые глаза, нет, я уверена, голубые. Плащ был запахнут, несмотря на теплый день. Она сказала, что хочет сделать большой заказ, – повторила Мод еще раз, словно причитала. – Я отвернулась на минутку – вокруг было не так много народу, – а он исчез.
Я не сказала никому из них, что в записке требовалось, чтобы я встретилась с похитителем Артура одна – теперь уже через каких-нибудь четверть часа. У меня не было выбора, нужно было идти на кладбище Сент-Мэри-Абчерч, где похоронен мой второй сын. Как ужасно, как хитро Ловелл, который приставал ко мне там несколько месяцев назад, сумел заставить меня встретиться с ним там еще раз. Я ни минуты не думала, что он может украсть Артура. Если я буду противиться похитителю – этому дьяволу, который без колебаний убивает мальчиков, даже королевской крови, – боюсь, мне никогда больше не увидеть Артура. Как он, наверное, испуган, но, дай Бог, не так сильно, как я.
Теперь я вполне понимала страсть королевы сохранять у себя любое напоминание об умерших детях, понимала, как ее ошеломила и разбила смерть сына Артура. Я представила себе своего Артура в Рождество, когда он хохочет, набивая рот засахаренными сливами. Он был так горд, когда демонстрировал мне, как научился пользоваться счетами. Я каждый день слышала его голосок, слышала рассказы о том, что он делал в школе. Я страдала от того, что не могла его обнять, жалела, что иногда просила его помолчать или не вертеться у обеденного стола. Да, я была ужасной матерью, ведь я оставила его, уезжая в Уэльс, хотя мне было приказано ехать, хотя я любила Ника.
Слова записки я прочитала одна, не показывая ее ни Мод, ни Джилу, а особенно Джейми, который находился на конюшне, – прочла: Будем надеяться, что другой Артур не исчезнет с лица земли. Исчезнет с лица земли, то есть будет похоронен… как принц, которого лорд Ловелл отравил… мертв и похоронен, как мой маленький Эдмунд. Если я потеряю Артура, это будет все равно, что самой исчезнуть с лица земли!
Я солгала Мод и Джилу, сказав, что собираюсь посоветоваться с Кристофером и пойду без Джейми, потому что Джейми побил его. Велела им ждать в лавке на случай, если принесут записку с требованием выкупа. Я даже удивилась, как легко они поверили, что я пойду к Кристоферу, но они видели, что я в отчаянии. Во всяком случае, мой давний поклонник никак не мог появиться в лавке, потому что с самого Рождества избегал меня, как чумы. Я заставила Джила и Мод поклясться, что они ничего не скажут Джейми, и пообещала скоро вернуться.
Но прежде чем я вышла из дома, чтобы отправиться на кладбище, Мод схватила меня за руки своими холодными руками.
– Сестра, дорогая, Верайна, прости меня! Ты всегда была доброй и хорошей. А я все эти годы ревновала и обижалась. Ты так умело обращаешься с воском, совсем как отец, и делаешь такие красивые вещи. И с детьми, которых я так давно жду. Но я тоже люблю Артура. Я никогда не причинила бы ему вреда и сейчас благодарна тебе, что ты не винишь меня, хотя на самом деле это только моя вина…
– Нет, моя тоже. Я не осознавала всю глубину зла, не понимала, что оно может задеть моего сына.
Я крепко обняла ее. Нас обеих била дрожь. Мне было жаль, что наше драгоценное примирение было связано с этой трагедией.
– Клянусь, я верну его, Мод. Ну, мне пора. Укрепись душой ради меня и ради Артура и ни под каким видом не говори Джейми, куда я пошла, даже если он будет рвать и метать.
Я выскользнула из дверей, спрятав в рукаве нож для резьбы по воску. Делая вид, что иду к Кристоферу, я направилась на кладбище, где в прошлый раз встретила, надо полагать, не случайно, этого дьявола Ловелла.
Стоял теплый и солнечный июньский день, но соседние лавки и дома, казалось, хмурились, отбрасывая тени. У проходивших мимо людей, даже знакомых, были неясные очертания. Быстро бежавшие по небу облака создавали впечатление, что церковь собирается рухнуть на меня. Страх перед маленькими замкнутыми пространствами снова поселился в моем сердце.
Когда я входила, ворота скрипнули. Кладбищенская трава и листья на деревьях шелестели под ветром. Я осмотрелась и никого не увидела. Пришла раньше времени? Или он наблюдает за мной, чтобы удостовериться, что я одна? Он может прятаться за каким-нибудь из высоких, толстых тисов, клонившихся к земле, словно охраняя поросшие мхом камни. Я быстро прошла к могиле Эдмунда, надеясь, что у меня есть несколько минут, чтобы помолиться и успокоиться, и прошептала:
– Господь наш Иисус и ты, Святая Дева, защитите моего мальчика и научите меня, как вернуть его. О, Господь наш Иисус и ты, Святая…
Из‑за высокого каменного памятника появился, словно восстал из могилы, человек в плаще. Я ахнула, когда он стал приближаться. Да, это был тот человек, что говорил со мной прежде, но в этот раз капюшон был откинут. Но я не была уверена, он ли гнался за мной по болоту в Ладлоу, потому что сейчас он казался старше, он даже немного сутулился и чуть-чуть прихрамывал. Прикидывался или был ранен? Его седые брови ровными углами поднимались над темными глазами, которые, казалось, жгли. Седоватая широкая борода охватывала его вытянутое лицо, но она могла быть фальшивой. Да, это был человек со многими личинами, призрак, который появлялся и исчезал, когда хотел.