Если что-то случится с Билли, мне никогда уже не стать прежней. Даже теперь я не та, какой была два дня назад. Не знаю, смогу ли я вообще жить дальше.
Раньше мне казалось, что я страдаю из-за предательства Маркуса. Какие пустяки… совершенные пустяки; как я могла переживать из-за всякой ерунды? Ну не рассказал он мне о своих отношениях с Хейей, подумаешь.
Мне давно следовало понять: Хейе недостаточно сделать меня несчастной. Ей нужно меня уничтожить. За такой страшной ненавистью наверняка что-то кроется. Наверняка это следствие какого-то глубокого потрясения. Не может быть все из-за того, что Маркус ее бросил. Значит, она пережила еще какую-то беду… Например, выкидыш?
Я вдруг вспомнила про Роберта, – он, вероятно, знает. Однажды я ему помогла, теперь его черед. Я позвонила в его приемную, и женский голос сообщил, что доктор отпустит пациента через двадцать минут. Я попросила соединить меня с доктором как можно быстрее и продиктовала свое имя и телефон. Потом оделась и стала ждать. Наконец Роберт позвонил, и я попросила разрешения прийти. Оказалось, его уже ждет пациент, и отменить прием нельзя. Роберт сообщил, что освободится через час с четвертью, и назвал адрес.
* * *
Кабинет Роберта располагался в белом двухфасадном доме. Там работали и другие врачи, и приемная была общая. Меня сразу пригласили к Роберту. В кабинете у него стояла кушетка, на которую он, видимо, укладывал пациентов. Закрыв дверь, он спросил:
– Принести вам воды или чаю?
– Нет, спасибо.
– Чем я могу помочь?
– Полиция у вас была?
– Да. Следователь по имени Ник Остин. Кэти, садитесь, пожалуйста.
Я присела на краешек стула.
– Хейя похитила моего сына.
– Следователь так прямо не сказал…
– Похитила. И я знаю, что она способна ему навредить.
Я пыталась сдержать слезы, но они лились сами собой, и я напрасно терла глаза.
– Не сдерживайтесь, Кэти. Лучше выплакаться.
Я заплакала, и мне стало чуть легче.
Роберт протянул бумажные платочки.
– Вряд ли она способна причинить Билли…
– Как вы можете так говорить, ведь она его украла!
– Почему вы думаете, что это она?
– Из-за Маркуса.
– Маркус…
– Потому что теперь он со мной, потому что у нас есть сын. Из-за Маркуса! Я видела – вы его узнали на снимке, когда приходили ко мне в редакцию.
– Да, узнал. Я встречал его лишь однажды, в доме у Хейи.
– Когда?
– В июле. Как я понял, раньше они были близки.
Опять меня пронзила боль: Маркус говорил, что виделся с ней, лишь когда я уезжала в Лиссабон, а я ездила туда в июне.
– Они были вместе девять лет. Он ушел от нее семь лет назад, совершенно неожиданно.
– Я понял, что их связывает нечто серьезное.
Уколы ревности, обнаружила я, хоть и острые, ничто по сравнению со страхом за сына.
– Маркус отказался с ней встречаться. Она уволилась и объявила, что уезжает в Финляндию. А сама сидела дома, готовилась похитить Билли и уничтожить меня. А вы говорите – она ему ничего не сделает!
– Я уверен.
– А я уверена, вы не способны судить непредвзято! – зло бросила я. Как он только может ей верить? – Я пришла, потому что надеюсь на вашу помощь! Вы же знаете – она вас не любила. Она всегда любила только Маркуса.
– Вполне вероятно, – спокойно согласился он.
– Так помогите мне, помогите, пожалуйста! Скажите, что творится у нее в голове.
Роберт встал, прошелся по комнате; он словно переключился в профессиональный режим.
– Похоже, Хейя пережила какую-то травму. И еще – она долго наблюдалась у психоаналитика, хотя сама упрямо это отрицала. У нее трудные отношения с матерью. Меня поразило, что она называет мать по имени. Мать тоже с ней холодна… Кэти, могу я вас спросить?
Я кивнула. Он сел напротив.
– Сколько вы уже с Маркусом?
– Чуть больше двух лет.
– То есть Билли появился на свет довольно быстро.
– Да, мы встречались всего полгода, и я забеременела.
– Действительно, быстро – новые отношения, и сразу ребенок. Вы ведь совершенно разные люди? Вы мне кажетесь открытой.
– А Маркус – нет? Знаю сама, но Билли мы очень любим.
– Конечно. Наверное, вам обоим приходится нелегко?
Мне стало неприятно.
– Нелегко.
Роберт помолчал, глядя на меня.
– Да, нелегко. Но мы оба старались, и у нас получалось, пока в нашу жизнь не влезла она.
– Вы говорите, Хейя всегда любила только Маркуса.
– Да.
– Не считаете ли вы, что Маркус тоже всегда любил только Хейю?
Опустив глаза, я смотрела на свои руки, комкающие мокрый бумажный платочек. Я вдруг почувствовала себя слабой и ранимой. Никак не думала, что он подвергнет меня моральному раздеванию.
– Не знаю, – выдавила я наконец.
– На мой взгляд, Хейя крайне деспотична в своих привязанностях.
– Очень. Маркус говорил, она никогда не отступит.
– Она может думать, что он до сих пор принадлежит ей. Она надеялась его вернуть, но оказалось, у него есть сын, которого он обожает. Хейя решила, что если заберет у Маркуса сына, он придет к ней. И потому она не станет вредить Билли.
Роберт рассуждал достаточно здраво.
Потом я вспомнила, как мы с ней общались – Хейя всегда вела себя не так, как другие. А еще вспомнила, как Маркус боялся ее спровоцировать, а ведь он знает ее, как никто другой.
– Так поступают только ненормальные. Маркус страшно зол. Он ее не простит.
– Ее поведение и в самом деле ненормально. Думаю, Хейя боится.
– Боится? Чего?
– Подозреваю, что она больна.
– Как это – больна?
– Серьезно больна, возможно, неизлечимо.
Я была потрясена. Мой страх вырос многократно.
– То есть она умирает?
– Думаю, да.
– Так как же вы не понимаете?! Значит, ей нечего терять! Господи, да она убьет его!
– Нет, Кэти, все не так. Хейя не такой человек, чтобы подчиниться судьбе. Это ее крик о помощи.
– Крик о помощи? На карту поставлена жизнь моего сына, а вы сидите здесь и пытаетесь оправдать похитительницу…
– Кэти…
– Вы – как и все! – закричала я. – Только и хотите ее защитить. И никто не желает видеть, какое она чудовище!