Она кивнула. Бодро снова вышел.
Когда Тристан поднес Сэнди лекарство и кружку воды, она спросила:
– А это не опасно для ребенка?
Тристан кивнул и налил в маленькую чашку немного жидкости, похожей на молоко.
– Иначе Бодро не посоветовал бы давать тебе. Оно поможет тебе заснуть. – Он бережно убрал волосы с ее лица. – Ну, вот и хорошо. Постарайся поспать. Потом я подберу тебе ночную рубашку. Хорошо?
– Трис… Ребенок не толкается. Я его не чувствую. – Глаза ее наполнились слезами. – Это… это плохой признак.
Он улыбнулся и коснулся пальцами ее губ.
– Не волнуйся. С ребенком ничего не случилось. Просто он устал, как и все мы.
Он нагнулся и поцеловал ее в уголок рта, но она, не ответив на его улыбку, закрыла глаза. По ее щеке сползла слезинка.
– Пойду посмотрю, как там дела. Не бойся, я буду рядом.
Он вышел наружу, и первое, что увидел, это яркое высокое пламя в темном небе. Желто-оранжевые языки рвались вверх. Этот дом принадлежал еще его деду. Теперь он горел, а с ним сгорало и все их имущество.
– Это сделали наши друзья? – спросил он Бодро.
– Да, – ответил тот, подойдя. – Наверняка плеснули бензина.
– Дом сгорит дотла.
– Да уж.
Тристан смотрел на пожар и вдруг вдали увидел красные проблесковые огни.
– Пожарные, – пробормотал он. – Наконец-то в городе заметили дым. Мы им не звонили, а соседей у нас нет.
Бодро кивнул.
– А вон те синие огни наверняка машины шерифа. Видно, пожарные дали ему знать.
– Он станет нас искать, то есть тебя и Сэнди.
– И увидит гильзы и простреленные шины.
– Думаешь, станет разыскивать и тебя?
– Я бы этому не удивился, – сказал Бодро. – Но лучше бы ему не соваться сюда одному. Будем надеяться, он сообразит позвонить в береговую охрану или запросить подкрепление из Хумы.
Вдруг Бодро насторожился, будто что-то услышал.
– Так, слушай меня, сынок, – тихо сказал он. – За домом поленница, вытащи третье полено с дальнего левого края, и нащупаешь крышку ящика. В нем еще один сигнальный пистолет, патроны и несколько маленьких мин. Нам нужно иметь средство, чтобы опередить их. Достань мне три такие мины, набери патронов и заряди сигнальный пистолет. Я приду забрать их. Пусть они будут в доме наготове, потому что у меня может быть мало времени.
Помолчав, Тристан сказал:
– Бодро, она не чувствует движений ребенка.
– Ничем не могу помочь, но ты не пугайся, сынок. У женщины много сил, когда она защищает ребенка. Не теряй веру.
Но Тристан чувствовал в его голосе тревогу.
– А что тебя беспокоит?
– Там по крайней мере две, если не три эти гадюки. Не знаю, где они. Я слышал что-то, они не показывались и не стреляли.
– Двое или трое? Включая тех, кто стрелял в дом? Ведь я видел только троих.
– А помнишь, я заметил еще одного парня, который вылез из их машины? И должен быть еще один. Вроде бы промелькнула в стороне какая-то тень.
– Может, они повернули назад или…
– Нет, назад они не повернули, – сказал Бодро. – Там пожарные машины и шериф.
– Выходит, они залегли у тропы и поджидают, когда по ней пойдем мы или шериф.
– Наверно. Конечно, они не знают здешнюю местность, но наверняка сами или их босс умеют читать топографические карты. Хотя, уверен, им неизвестно, что по настилу из бревен можно добраться до моего шалаша.
Тристан кивнул.
– Господи, Бодро! Не стоило нам идти сюда. Мы оказались в ловушке. Надо было бежать к машине.
– Я же сказал, что они прострелили шины.
– Тогда нужно было… Черт, не знаю. Захватить один из их грузовиков, бежать к дороге в город или вызвать шерифа. Все лучше, чем застрять в этой западне. Бодро, она может умереть!
– Тише ты!
– А может, все-таки пойти к шалашу? Ах, черт возьми! Я же не смогу пройти по бревнам. Они скользкие, а тут еще моя несчастная нога!
– Значит, поползешь по ним – если хочешь уцелеть сам и спасти жену и ребенка.
Тристан выпрямился и посмотрел Бодро прямо в глаза.
– Да, если придется, я поползу по ним.
– Тогда забирай ее, и отправляйтесь. Через пару часов станет светло, а эти хищники решатся на дело и при дневном свете, раз уж не смогли его сделать в темноте.
– Но ты не можешь остаться здесь один, ты слишком устал. Я отведу ее, а потом вернусь…
– Нет, сынок, и не думай. Если ты сюда вернешься, я скормлю тебя этим хищникам, а твою ногу оставлю напоследок, чтобы ты подольше мучился.
– Да, сэр, – сказал Тристан, слишком уставший и встревоженный, чтобы отреагировать на шутку своего друга. – А как насчет шерифа? Что, если он наткнется на этих парней? Он решит, что это они подожгли дом.
– Может быть. Только он не подумает, что они могли пойти в эту сторону. Если он вздумает идти сюда, то в расчете увидеть меня и, может, твою жену. Только и всего.
– Не можем же мы допустить, чтобы они убили его.
– Сынок, если ты придумаешь что-нибудь толковое, я прислушаюсь. Мне ничего в голову не приходит. Единственное, что я придумал, – это прятаться, пока они нас не найдут, а тогда сдерживать их огнем и дожидаться, когда шериф вызовет подкрепление… или самим на них напасть, хотя я бы не стал рисковать.
В наступившей тишине запела какая-то птица. Бодро поднял голову, прислушиваясь, затем взял ружье на изготовку.
– Пересмешник по ночам не поет. Это они. Иди в дом и подыщи жене какую-нибудь одежду, а я постараюсь не подпустить этих гадюк.
Тристан достал из тайника под дровами мины, сигнальный пистолет, захватил нейлоновую веревку, принес все это в хижину и положил под кровать Бодро. Затем подошел к старому сундуку. Откинув крышку, он нашел под теплой курткой и парой одеял нечто удивительное. Это была не ночная рубашка, а женское хлопчатобумажное платье с кружевным воротничком. Он помедлил, затем решил, что Бодро имел в виду именно его. Но как он ни пытался представить себе женщину, которая носила такое платье здесь, в хижине, у него ничего не получилось.
Положив платье на кровать, он отыскал две чистые тряпки, разорвал их на длинные полосы, затем связал. Ему не хотелось будить Сэнди, она так спокойно спала, ее дыхание было почти нормальным, и она уже не кашляла каждые две минуты.
Но жена проснулась, и он довольно быстро и ловко забинтовал ее рану. Она послушно подняла руки, чтобы он надел на нее платье.
– Все в порядке? – спросил он, помогая ей надеть туфли.