В разгар кипрской кампании к Ричарду прибыло посольство от Ги де Лузиньяна. Львиное Сердце, как граф Пуату, был феодальным сеньором династии Лузиньянов, и Ги теперь желал воспользоваться этой связью, чтобы Ричард оказал ему помощь в борьбе за власть с Конрадом Монферратским. Также начали прибывать новости из Палестины об успехах Филиппа-Августа под Акрой. По воспоминаниям одного крестоносца, «когда анжуйский король это услышал, он глубоко вздохнул и сказал: „Господь не позволит, чтобы Акра была взята без меня“». 5 июня английский король покинул Кипр и, сделав заход в Сирию, заточил Исаака Комнина в замке госпитальеров в Маркабе. Сам Ричард направился на юг, но гарнизон Конрада Монферратского не впустил его в Тир, король поплыл дальше и достиг Акры 8 июня. [272]
Прибытие Ричарда I и Филиппа-Августа изменило перспективы латинян. Появление двух монархов возродило Крестовый поход, привнесло энергию и упорство в осаду Акры, благодаря вливанию новых ресурсов — финансовых, людских и материальных. Теперь великая блокада Акры имела все шансы на успешное завершение.
В некотором смысле слухи, дошедшие до Ричарда во время его пребывания на Кипре, были верными. Король Филипп действительно добился важных успехов в Акре после своего прибытия 20 апреля 1191 года. Отметив, что француз прибыл к городу с весьма скромным флотом, состоящим всего лишь из шести судов, Баха ад-Дин признал, что этот монарх был «великим человеком и уважаемым лидером, одним из величайших королей, которому подчинялись все в армии». Он прибыл с выдающимися представителями французской знати, такими людьми, как ветеран-крестоносец Филипп Фландрский (который дожил только до 1 июня), а также гордый и могущественный граф Гуго Бургундский. Хотя современные авторы, сторонники Ричарда Львиное Сердце, имели тенденцию принижать достижения французского короля в Акре, на самом деле присутствие Филиппа-Августа почувствовалось сразу — он немедленно начал работу по увеличению интенсивности военного давления на гарнизон Акры и укреплению позиций франков.
«Приказав своим лучникам и арбалетчикам стрелять непрерывно, так чтобы никто и пальца не мог поднять над стеной города», король лично надзирал за сооружением семи больших метательных машин и укреплением частокола вокруг траншей крестоносцев. К 30 мая, когда катапульты были готовы к работе, Филипп приказал начать обстрел такой интенсивности, что «камни день и ночь дождем сыпались на Акру», заставив Саладина вернуть войска обратно на передовые позиции. Достигнув 5 июня Телль-аль-Айядии, султан начал организовывать дневные набеги на траншеи латинян, надеясь прервать обстрел города, но, похоже, французские осадные машины ничто не могло остановить. Одновременно крестоносцы готовились к лобовой атаке, снова пытаясь заполнить части сухого рва, так чтобы можно было подойти вплотную к стенам. Франки бросали в ров все — камни, дохлых лошадей и даже человеческие останки, и мусульмане оказались перед проблемой: надо было опорожнять канал быстрее, чем латиняне его наполняли. Мусульманский очевидец описал, как защитники города разделились на три группы: «одна спустилась вниз и разрубала трупы людей и лошадей так, чтобы их было легче нести», другая транспортировала этот неприятный груз к морю, а третья отбивала атаки христиан. Было сказано, что «даже самому смелому человеку невозможно было выдержать» такую ужасную работу, но все же люди делали ее. Один профранцузски настроенный современник писал, что, когда ожидаемое наступление франков приближалось, король Филипп «мог легко взять город сам, если бы захотел», но он предпочел дождаться Ричарда, чтобы разделить с ним эту победу. Возможно, это преувеличение, и представляется сомнительным, что Филипп действительно мог проявить такую снисходительность. Но, учитывая количество легенд, окружающих Ричарда Львиное Сердце, легко забыть, что именно Капетинг, а не анжуйский монарх первым вдохнул новую жизнь в Третий крестовый поход. [273]
Величественная и зрелищная высадка Ричарда в Акре стала последней каплей, склонившей чашу весов в пользу латинян. Сравнивая двух христианских монархов, мусульманский очевидец заметил: «[Английский король] имеет большой боевой опыт, бесстрашен в бою, но в их глазах он ниже, чем французский монарх, по королевскому статусу, хотя богаче и известнее, если говорить о боевом искусстве и смелости». Львиное Сердце прибыл на Ближний Восток с представителями английской и норманнской знати: Робертом IV, графом Лестером, Роджером де Тони, человеком, имевшим обширные владения по обе стороны канала. Его также сопровождала свита приближенных — рыцарей его дома, таких как Андре де Шовиньи. [274]
У Ричарда, прибывшего на Святую землю, было больше людей и денег и намного больше кораблей, чем у французского короля. Во главе авангардного отряда своего флота из двадцати пяти кораблей Ричард одержал победу над Саладином, даже не сойдя на берег. Следуя на юг из Тира в Акру, Ричард встретил в районе Сидона крупное мусульманское снабженческое судно. Оно вышло из занятого Айюбидами Бейрута, имея на борту семь эмиров, 700 элитных воинов, продовольствие, оружие и много сосудов с греческим огнем, а также 200 смертоносных змей, которых [мусульмане] намеревались выпустить среди христианской армии. Когда переменился ветер, Ричард сумел догнать судно и, не обращая внимания на попытку экипажа выдать себя за французов, атаковал. Столкнувшись с упорным сопротивлением, не имея возможности взять судно на абордаж и захватить его, Ричард решил протаранить его и потопить, чтобы ценный груз не достался врагу. Чтобы всецело использовать эту победу, один пленник был изувечен и отпущен, чтобы он сообщил о катастрофе в Акру.
Добравшись до Акры, Ричард разбил лагерь к северу от города. Филипп расположился на востоке. Львиное Сердце немедленно начал прикидывать, «как можно захватить город в самое короткое время, какие средства, уловки и какие осадные машины следует использовать». Но в самый разгар подготовки к военным действиям король был внезапно сражен болезнью. После великолепной морской победы и пышного прибытия король был вынужден целыми днями не выходить из своего шатра из-за напоминающего цингу заболевания, которое современники называли амальдия. У него стали шататься зубы, крошиться ногти и выпадать клочьями волосы. Должно быть, ему было нелегко перенести унижение — ведь болезнь можно посчитать знаком немилости Господа. А в лагере Саладина болезнь короля посчитали благословением свыше, потому что она помешала нападению франков на город. Но даже в столь плачевном состоянии король Ричард нашел в себе силы продвигать дело крестоносцев. [275]