Чтобы еще более усложнить ситуацию, едва сдерживаемая враждебность между Фридрихом II и Григорием IX в 1239 году вспыхнула вновь. Императора снова отлучили от церкви, и на этот раз папа призвал к полномасштабному Крестовому походу против Гогенштауфена, теперь объявленного врагом христианства и союзником ислама. Еще один Крестовый поход против императора был объявлен в 1244 году, что привело к открытым военным действиям, продолжавшимся до смерти Фридриха в 1250 году. Одержимый желанием поддержать и увеличить силу церкви, папа ухватился за идею направить оружие священной войны против своих политических противников. Похожие призывы к оружию звучали и в будущие десятилетия — даже века. Они вызывали протесты, даже периодическое осуждение, но тем не менее многие новобранцы охотно принимали крест, довольные тем, что можно сражаться на латинской земле против своих собратьев по вере и все равно получить индульгенцию. Современники часто критиковали папство за подмену идеала священной войны. Безусловно, правда то, что перенаправление Римом крестоносцев — в рамках Западной Европы или на другие театры военных действий в Иберию, на Балтику и латинскую Романию — привело к изоляции и ослаблению франкского Утремера.
Все это вовсе не значило, что папство оставило без внимания латинский Восток. Просто Левант стал одним из многих театров военных действий, и временами светские лидеры отдавали предпочтение интересам уцелевших государств крестоносцев. Так случилось в 1239–1241 годах с двумя относительно небольшими экспедициями (иногда их называют Крестовым походом баронов), которые возглавляли Тибо IV Шампанский, член знаменитой династии крестоносцев, и брат Генриха III Английского Ричард Корнуоллский. Их кампания достигла некоторого успеха, частично потому, что они взяли на вооружение тактику силовой дипломатии Фридриха II, но главным образом в результате еще одного витка ослабления Айюбидов, вызванного смертью аль-Камиля в 1238 году. Пока члены семьи покойного султана соперничали за контроль над Египтом и Сирией, Тибо и Ричард смогли сыграть на этом, захватить Галилею и укрепить южный прибрежный аванпост Аскалон.
Вслед за этим успехом франкская знать Иерусалимского королевства наконец сбросила иго господства Гогенштауфенов и в 1243 году отказалась признать сына и наследника Фридриха Конрада. Связанный событиями в Европе император ничего не мог ответить — только назначил нового представителя в Триполи. С этого момента и далее иерусалимская корона перешла к линии латинских королей Кипра, хотя на деле осталась в руках аристократии. [362]
К 1244 году судьба франкской Палестины складывалась удачно. Были снова заняты обширные территории, и Иерусалим, хотя еще очень малонаселенный, находился в руках христиан. Создавалось впечатление, что королевство снова возвращается к положению, которое занимало до 1187 года. Однако на деле признаки оживления были иллюзорными и эфемерными. На самом деле латиняне находились в отчаянной ситуации. Они восстановили против себя империю Гогенштауфенов, и теперь их военный потенциал полностью зависел от военных орденов и помощи Запада в форме Крестовых походов, которая имела тенденцию к уменьшению. Кроме того, улучшение положения франков было прямым результатом слабости Айюбидов. Если мусульманская династия вновь обретет силы или, хуже того, сменится другой, последствия для Утремера будут катастрофическими.
В суматохе начала 1240-х годов возвысился один Айюбид — аль-Салих Айюб, старший сын аль-Камиля. К 1244 году аль-Салих укрепил свои позиции в Египте, но, сделав это, уступил Дамаск своему дяде Исмаилу. Имея целью восстановить свою власть в Сирии, аль-Салих, как и другие правители династии Айюбидов до него, рассчитывал использовать жестокость хорезмийцев, которыми теперь командовал Берке-хан. В ответ на призыв аль-Салиха Берке в начале лета 1244 года привел 10-тысячную орду свирепых наемников в Палестину. Действуя якобы по собственной воле, они неожиданно напали на Иерусалим. При их приближении тысячи христиан устремились прочь из города, рассчитывая найти безопасность на берегу, оставив позади лишь небольшой гарнизон защитников. Судьба беженцев была ужасна. Большинство из них стали жертвами мусульманских бандитов в Иудейских холмах и хорезмийцев. До Яффы сумели добраться лишь триста человек.
Положение в Святом городе было еще хуже. Оставшиеся франки оказали некоторое сопротивление, но они находились в безнадежном меньшинстве. 11 июля 1244 года люди Берке-хана ворвались в Иерусалим, и начались бесчинства. По словам латинского очевидца, хорезмийцы «нашли христиан, которые не ушли со всеми, в церкви Гроба Господня. Им они выпустили кишки перед Гробом Господа нашего и обезглавили священников, которые были в церковном облачении и пели у алтаря». Разрушив мраморную конструкцию, окружающую сам Гроб, они совершили акты вандализма и разграбили гробницы великих франкских королей Палестины — Годфруа Буйонского и Бодуэна I. В хрониках сказано, что они совершили больше «грязных, постыдных действ против Иисуса Христа, святых мест и христианства, чем все неверные, вместе взятые, которые бывали на этой земле в дни мира и войны». Когда работа по разрушению и осквернению была закончена, Берке-хан повел своих людей на встречу возле Газы (в Южной Палестине) с пятитысячной армией, прибывшей из Египта. [363]
Шок от этой немыслимой жестокости подтолкнул франков к действию. Заключив союз с Исмаилом Дамасским и еще одним мусульманским диссидентом, эмиром Хомса, они выступили на юг против египетско-хорезмийской коалиции. Собрав ресурсы франкской знати и военных орденов, христиане сумели выставить против этой орды 2 тысячи рыцарей и около 10 тысяч пехотинцев. Эта армия — самая крупная из всех, собранных на Востоке после Третьего крестового похода, была полной боевой мощью латинского королевства. Но даже с учетом мусульманских союзников силы были неравными. Было много споров относительно наилучшей стратегии. Эмир Хомса, который уже имел дело с хорезмийцами раньше, посоветовал проявить терпение и осторожность и первым делом разбить хорошо защищенный лагерь. Он считал, что хорезмийцам скоро наскучит ждать и они разбегутся. Но латиняне рвались в бой, были абсолютно уверены в себе и потому проигнорировали этот мудрый совет. 18 октября 1244 года они атаковали противника на песчаной равнине возле деревни Ла-Форби (северо-восточнее Газы).
Для франков и их союзников последовавшее сражение оказалось катастрофой. Не имея выраженного численного преимущества, они положились на скоординированные действия и удачу — и проиграли. Сначала латиняне и солдаты из Хомса вроде бы сражались хорошо и удерживали свои позиции. Но перед лицом яростной атаки хорезмийцев войска из Дамаска потеряли самообладание и обратились в бегство. Когда боевой порядок оказался нарушенным, франко-сирийских союзников быстро окружили, и, хотя они продолжали храбро сражаться, не обращая внимания на потери, день закончился поражением. Потери в Ла-Форби оказались огромными: из 2 тысяч солдат из Хомса 1720 были убиты или попали в плен; из 348 тамплиеров только 36 удалось спастись; из 440 рыцарей Тевтонского ордена в живых осталось трое. Великий магистр тамплиеров был взят в плен, его коллега из ордена госпитальеров убит. Это была катастрофа, сравнимая с происшедшей в 1187 году в Хаттине. Сокрушительный удар потряс военную мощь Утремера. В последующие месяцы практически вся территория, восстановленная за полвека, была потеряна.