Имея договоры о мире с франками в Палестине и Триполи, Бейбарс обратил все свое внимание на монголов. В конце 1272 года Абака начал другое, более согласованное наступление, которое было остановлено лишь после серии тяжелых кровопролитных боев, в которых отличился Калаун. Теперь султан решил наконец разобраться с проблемой ильханидов. Он хотел больше не ждать нападения, а напасть сам. Вернувшись в Египет, он начал составлять план самой амбициозной кампании своей карьеры.
В 1273 году Бейбарс дважды отвлекался. Много лет его недостойный наперсник суфий Хадир аль-Мирани вызывал раздражение и подозрения ведущих эмиров султана. Хадир имел заслуженную репутацию сексуального извращенца и прелюбодея; он всегда был первым, когда речь шла об осквернении мест святых для другой религии, и нанес значительный ущерб церкви Гроба Господня. В мае 1273 года эмиры наконец поймали его на казнокрадстве и заставили султана признать вину своего прорицателя на трибунале в Каире. Хадир был приговорен к смерти, но после того, как он предсказал, что за его гибелью сразу последует смерть султана, приговор заменили тюремным заключением.
В июле того же года Бейбарс выступил против ассасинов. Орден исмаилитов в течение XIII века постоянно присутствовал на западном краю хребта Ансария. Несмотря на то, что он пользовался его услугами в 1272 году, теперь Бейбарс однозначно решил, что его независимость абсолютно неприемлема. Мамлюкам было приказано завладеть оставшимися крепостями ассасинов, в том числе замком Масиаф, что и было исполнено, и с тех пор остатки ордена контролировались султанатом.
Хотя все это ненадолго отвлекло внимание Бейбарса, все же свою основную энергию и ресурсы в середине 1270-х годов он направил на подготовку к нападению на ильханидов. Отвергнув прямое нападение на Ирак — возможно, на основании того, что мамлюки и монголы абсолютно равные противники, чтобы прибегать к лобовой атаке, — султан приступил к тщательной подготовке вторжения в Малую Азию (теперь протекторат ильханидов). В начале 1277 года он повел армии из северной части Сирии в Анатолию и в апреле добился поразительного успеха, разгромив монгольскую армию, стоявшую в районе Эльбистана. Оставив за собой около 7 тысяч убитых, Бейбарс немедленно объявил себя султаном Анатолии, но его победа была недолговечной. Приближалась другая армия ильханидов, и мамлюки могли оказаться отрезанными от Сирии. Молча признав, что он слишком сильно растянул свои силы, Бейбарс приказал быстрое отступление. Он доказал, что монгольской угрозе можно противостоять, но одновременно признал, что им нельзя нанести решающее поражение на их территории.
Стремление Бейбарса во что бы то ни стало нанести ущерб Персии ильханидов отвлекло его от войны с франками. Та война все еще ожидала своего завершения, однако, вернувшись в Дамаск в середине июня 1277 года, султан слег с тяжелым приступом дизентерии. Одним из его последних деяний стала отправка гонца с приказом освободить предсказателя Хадира. 28 июля Бейбарс, Лев Египта, умер. Его послание прибыло в Каир, но опоздало. Хадир уже был задушен сыном и наследником Бейбарса. Неизвестно, что послужило причиной — слепой случай или большое желание Барака ускорить смерть отца, но предсказание Хадира сбылось. [406]
Султан Бейбарс так и не добился полной победы в борьбе за господство над Святой землей. Но он защитил султанат и ислам от монголов и нанес серьезный ущерб государствам крестоносцев, который не мог не оказаться роковым. Историки всегда признавали достижения Бейбарса в джихаде, подчеркивая существенный сдвиг в политике, который предвещало его правление: ликвидация умиротворения и ослабления напряженности, характерного для Айюбидов, стремление к бескомпромиссным военным действиям, пусть даже на два фронта. Меньше внимания уделялось месту султана в эре Крестовых походов, оценке его методов и достижений в сравнении с методами и достижениями мусульманских лидеров XII века.
В определенном смысле Бейбарс смешал и усовершенствовал методы управления, принятые его предшественниками. Как и атабек Занги, он использовал страх, чтобы усмирить подданных и поддержать военную дисциплину. Но Бейбарс также старался обеспечить поддержку и лояльность подчиненных ему людей, используя вдохновляющую силу религиозного рвения и искусно манипулируя пропагандой, — к этому нередко прибегали Нур ад-Дин и Саладин. С тремя предшественниками Бейбарса — мамлюка-кипчака — роднило то, что он был человеком со стороны, старался узаконить свое правление, основать династию и создать репутацию ярого борца за ислам.
Во многих отношениях качества и успехи Бейбарса превзошли достижения Занги, Нур ад-Дина и даже Саладина. Мамлюкский султан был более внимательным и дисциплинированным управленцем, осознавал, в отличие от Саладина, финансовые реалии государственного управления и войны. Зангидам и Айюбидам в лучшем случае удалось навязать ближневосточному исламу хрупкое подобие единства. Бейбарс же добился почти полной гегемонии в Леванте и создал не имеющую себе равных и покорную его воле мусульманскую армию. Несомненно, свою роль сыграли обстоятельства и удобный случай, однако прежде всего Бейбарса выделили из общей массы личные качества. За семнадцать лет своего правления он, обладая воистину необузданной энергией, проехал более 25 тысяч миль (40 234 км), провел тридцать восемь военных кампаний. Военный гений принес ему более двадцати побед над латинянами. Султан был жестоким неумолимым противником, на амбиции которого не влияли соображения гуманизма или сострадания, иногда характеризовавшие Саладина. Будучи грубым и бессердечным деспотом, Бейбарс тем не менее привел ислам ближе, чем кто-либо другой, к победе в войне за Святую землю.
Бейбарс хотел, чтобы султанат перешел к его сыну и предполагаемому соправителю, но Барак оказался негодным преемником, восстановив против себя узкий круг эмиров мамлюков. Последовала ожесточенная борьба за власть, в результате которой Барак был свергнут, и титул султана в ноябре 1279 года принял Калаун. Но он не сумел установить полный контроль над мусульманским Ближним Востоком вплоть до 1281 года. [407]
Во время пребывания у власти Калауна стала быстро нарастать угроза монгольской агрессии. Ильхан Абака воспользовался беспорядками в султанате после смерти Бейбарса и в 1280 году отправил внушительную армию в Северную Сирию, подтолкнув к общей эвакуации Алеппо. К 1281 году стало очевидно, что вскоре начнется полномасштабное вторжение, которого всегда опасался Бейбарс. Угроза помогла Калауну добиться большего единства мусульман, но она же заставила его возобновить мирные договоры с франками. Новый султан даже согласовал условия с госпитальерами в Маркабе, несмотря на то что они воспользовались нашествием монголов, чтобы вести грабежи на мусульманской территории.