* * *
— Вызывали, Нелли Кимовна? — в дверь кабинета главврача просунулась красивая светловолосая головка с томными глазами и длиннющими, сильно накрашенными ресницами.
— Заходи и закрывай за собой дверь.
В кабинет скользнула невысокая и стройная девушка в белом халате, лет двадцати пяти. Тонкая талия, внушительный бюст и крутые бедра вкупе с длинными для ее небольшого роста ногами делали ее, Наташку Королькову, довольно соблазнительным объектом пристального мужского внимания.
К ее несчастью, способностью к сколько-нибудь серьезному сопротивлению девчонка не обладала, и когда она впервые поняла, чего же хотят от нее мужчины, ей было всего четырнадцать. В десятом классе в гинекологическом отделении этой самой больницы она сделала свой первый аборт, потом, уже во время учебы в медучилище, — второй.
Наверное, судьба ее была бы предрешена — пошла бы по рукам, потом на вокзал, потом с чем-нибудь весьма серьезным залетела бы в вендиспансер, если бы не Нелли Кимовна, которая хорошо умела разбираться в людях и умела искусно ими управлять. Она жестко взялась за Наташку, объяснив ей популярно, что получать удовольствия от жизни и неплохие деньги можно не только одним интересным местом, но и головой. Особенно, если честно и преданно служить хорошим людям. А хорошим человеком, безусловно, была именно она, Нелли Кимовна Рябкина.
Наташка, присмотревшись и немного поработав под началом главврача, вскоре поняла правоту своей начальницы. Немалую роль в преображении девушки сыграла и ее неспособность к сопротивлению, а уж подчинять себе чужую волю Нелли Кимовна умела.
В итоге очень скоро Наталья Королькова стала ее лучшей помощницей во всех делах больницы.
Она умела, когда надо было, промолчать, и умела, когда ее просила об этом начальница, рассказать о том, что творится за дверями кабинета главврача.
Королькова умела выполнить любое задание Рябкиной, и в ней обнаружилась даже такая неожиданно приятная черта, как абсолютная преданность.
В общем, она стала правой рукой во всех, разумеется не врачебных, делах у Рябкиной.
— Ты нашего нового санитара видела?
— Да, Нелли Кимовна. Это алкаш такой, кажется, Сашкой зовут. Вы его имеете в виду?
— Его, его… Алкаш, говоришь? А что, на работе пьяный появляется?
— Да нет вроде. Просто физиономия у него такая, да и весь внешний вид…
— А какая такая физиономия?
— Ну, небритая.
— А внешний вид?
— Да во все такое лохское одет, что просто ужас. Это даже не дерибас.
— Вот и я о том же думаю — почему это мы дружно приняли его за алкаша? Руки у него не дрожат? Нет.
— Я, честно говоря, не обращала на это внимания, Нелли Кимовна.
— И морда, хоть и небритая, но довольно симпатичная и уж совсем не скажешь, что затасканная.
— Может, вы и правы, я как-то не присматривалась. — Королькова недоуменно пожала плечами, не понимая, почему внимание ее начальницы так занимает этот лох. Ладно бы кто другой. Например, доктор Остенгольц из хирургии, симпатичный выпускник мединститута, или хотя бы Егоров из патологии. Впрочем, нет, Егоров — педик, зачем он нужен такой женщине, как Нелли Кимовна?
— Эй, о чем задумалась?
— Да нет, я так, вспоминаю Банду…
— Какую еще такую банду? — не поняла Рябкина.
— Ну, санитара этого, Бондаренко, про которого вы спрашиваете. Его все так называют — Банда.
— Банда?.. Хм, — хмыкнула главврач. Честно говоря, она и сама не понимала, что именно настораживает ее в этом парне, но было в нем что-то странное, и теперь она даже жалела, что взяла его на работу. Хотя, с другой стороны, если бы он оказался не слишком глуп, его можно было бы неплохо использовать в их деле. — Так, говоришь, не присматривалась?
— Нет, Нелли Кимовна.
— А ты присмотрись.
— То есть посмотреть за ним? С кем дружит, разговаривает? Куда ходит?
— Не только.
— А что еще?
— Понимаешь, он импотент.
— Импотент? — глаза у Корольковой округлились от изумления. — Так он же еще такой молодой, да и здоровый, как лось… А откуда вы знаете?
— От верблюда. Что ты мне, Наташка, такие глупые вопросы задаешь?
— Простите, я не это имела в виду.
— Знаю я, что ты имела… Ладно, слушай, — Рябкина даже невольно понизила голос, будто боялась, что кто-нибудь их может услышать. — Скоро прибудут клиенты, так что мне надо твердо знать, что в больнице все в порядке. Поэтому ты проверишь этого Банду, ясно тебе?
— Как проверить?
— Соблазни. Выясни, импотент он или нет. Если да, то получу удовольствие я, если нет — получишь кайф ты, — грубо подколола Рябкина свою помощницу.
— Нелли Кимовна!
— А что такое? Я же тебя не заставляю с ним спать. Просто попробуй завести его, пококетничай немного, покрути своими бедрами, потряси сиськами…
— Нелли Кимовна!
— Ох, скромница ты у меня какая! Ладно, что я тебя, как маленькую, учить буду? Как будто не знаешь, как с мужиками обращаться!
— Нелли Кимовна! — в очередной раз воскликнула Королькова. На глаза у нее даже навернулись слезы, и главврач наконец пожалела девчонку:
— Ну что ты, я же шучу… Ладно, Наташка, иди и выполни мою просьбу, вот и все, что мне от тебя надо.
— Хорошо, Нелли Кимовна, — грустно вздохнула Королькова, и Рябкина поняла, что в этом деле девчонке потребуется материальная подпитка.
— Кстати, ты давно себе новые туфли покупала?
— Давно уже, а что?
— На тебе двадцать «баксов», — Рябкина достала из сумочки деньги, — сходи на Привоз.
— Спасибо, Нелли Кимовна.
— Ладно, потом спасибо скажешь, когда кайф от Банды получишь, — снова не удержалась, чтобы не унизить лишний раз медсестру, Нелли Кимовна. — Иди, у меня дел по горло…
* * *
В дверь комнаты Банды постучали, и на пороге возникла фигура Самойленко, с интересом оглядывавшего обитель секретного агента.
— Привет, ребята! Еле вас нашел, хоть и прожил всю жизнь в этом чудном городе. Если бы не твой «Опель», — кивнул он Банде, — наверное, так бы и не свиделись никогда.
— Привет, привет, Коля, заходи. Садись, — Банда придвинул другу стул, сбросив прямо на пол газеты. — Я каждый день боюсь, что от этого «Опеля» останутся однажды ножки да рожки. Даже на сигнализацию не надеюсь, по три раза за ночь встаю, в окно выглядываю.