– Я созвала мой Тайный Совет, и он меня ожидает, – сказала она.
Графиня Скайская посерьезнела и собралась было задать вопрос, однако Глориана уже плыла меж шипучих игуан и трубливых павлинов обратно к двери своих покоев.
* * *
В Тайной Палате члены Совета Королевы – потеющие лица пестры от пылающих бликов, бросаемых сверху грандиозным витражом, тела облачены в цвета, соперничающие с величием сего окна, разряжены по-летнему пышно, – собрались чуть припоздало.
На кресле, превращенном посредством шестов в паланкин, слуги внесли лорда Ингльборо. Его сердце все еще запиналось; во всех его членах гнездилась ныне подагра, он едва мог подписывать документы собственным именем и терпел значительные боли, чуть ослабляемые различными зельями, но не проходящие ни от одного. Он по-прежнему носил полный церемониальный костюм, официальные платье и цепь, источал властность, но мудрые глаза его все чаще затуманивала боль. Подагра распространилась столь внезапно, словно привнесена самым воздухом, навлекшим на Двор убийство, что сир Амадис Хлебороб, по временам склонный к суеверию, взвешивал мысль, не стала ли леди Мэри жертвой беса, призванного каким-нибудь коллегой доктора Ди, и не бродит ли сей бес беспрепятственно по Двору, навевая помешательство, болезнь, горесть. Он бросил чрез стол взгляд на доктора Ди, казавшегося старее, хрупче, почти таким же слабым, как Ингльборо, и притом странно бодрым. Сир Амадис отогнал мысль прочь и задержался на более приятных вещах: маленькой любовнице, что приходила утолить его печали, очень вовремя. Вскоре сие мгновение миновало, ибо сир Амадис припомнил безжалостные потуги лорда Кровия Рэнслея охмурить девчонку, включая и намеки, совсем недавно, на то, что супруга сира Амадиса будет поставлена в известность. Лорд Кровий, вдовец, коего обхаживал лес незамужних дам, искал, по мнению сира Амадиса, совратить прелестницу лишь назло. В прежние дни сир Амадис был бы искушаем уладить дело вызовом. Он сожалел о забвении некоторых Герновых обычаев и свирепо глянул на сидевшего против него потенциального соперника. Лорд Кровий притворился, что его не замечает.
В другом месте мастер Флорестан Уоллис сидел, сочиняя вирши на бумаге, и тонкие ученые черты его несли печать почти смехотворного безмятежья, рядом же мастер Орм гудел мотив и внюхивался в букетик цветов, видимо столь же довольный жизнью, пусть по-своему, как и товарищ по Совету. Мастер Галлимари занимался своими предуготовлениями. Сир Вивиан Сум втихую бранил жару, брызгал испариной на стол и письменные принадлежности, премного оправдываясь. Мастера Стрелдич и Бьюцефал оба зевали и болтали через голову сира Вивиана, вертя беседу вокруг иссушающей природы зноя, что целый день клонил их в сон.
Лорд Монфалькон, упокоив себя в кресле, с лицом темным от забот, смотрел вдоль длинного стола на Тайный Совет и спрашивал себя, как удалось ему спутаться со столь слюнявой шайкой хлыщей и суесловов. Он решил постепенно заместить их, всех до единого, даже Лисуарте Ингльборо, что слишком одряхлел для своих обязанностей. Он вспоминал, с какой тщательностью отбирал сих мужчин за качества характера и интеллекта. И вновь он усомнился в своем суждении, однако же был прерван, как ни смешно, сиром Орландо Хозом, задыхавшимся, в белом, побеждающим пуговицу дублета, извиняясь за опоздание. Эбеновая кожа его казалась нездорового оттенка, и он, тоже потея, ударял в нос лавандовой водой и женской опочивальней, да и остальные почти все пованивали розой или маком. Славная коллекция увядающих цветиков, думал Монфалькон. Первый кризис вблизи от дома за почти тринадцать лет – и они полегли лапки кверху. А все-таки, дивился он, неужто одно лишь убийство так их поразило? Не очень-то вероятно. Он тосковал по части своих прежних, жестких коллег, все они мертвы, в ссылке или на пенсии, уж они бы дали проблеме отпор практическим пониманием. Слугу-другого на дыбу, аристократу-другому пригрозить обвинениями в колдовстве – и правда выплыла бы, захлебываясь воплем, наружу.
Двери были открыты. Они встали, даже Ингльборо, при появлении Королевы. В тяжелом убранстве неспешно двигалась она к своему креслу, они же кланялись ей, ослепляясь один за другим ярким светом из окна за ее спиной. Глориана на миг замерла у стола, созерцая их, задумчива, после уселась, дозволяя им возвратиться в кресла.
– Доброе утро, джентльмены.
Монфалькона удивил ее оживившийся тон.
– Что за дела у нас сегодня? – вопросила она, когда они ответили приветствиями.
Лорд Ингльборо, небрежен к протоколу, объявил:
– Выкуп за Тома Ффинна принят. Он возвращается на собственном судне и вскорости.
– Превосходная весть. Но его следует наказать, мой Лорд-Адмирал. Все трофеи, какие ни есть, конфисковать. И обязать его покрыть сумму своего выкупа.
Лорд Ингльборо кивнул, согласный с таким правосудием.
Монфалькон ощутил, что настроение его улучшается. Последнее время Королева пренебрегала делами Совета, предлагая тому скудное водительство. Ныне она вновь держалась молодецки. Внутри Монфалькона расцвело тепло, не имевшее ничего общего с жаром солнца. Его Глориана опять выказывала отцовскую мощь. Совет сделался оживленнее, устремя выжидательные взгляды на конец стола, где восседала Королева, осаниста и улыбчива.
– Ваше Величество, – начал Монфалькон, – что касается убийства леди Мэри, я сожалею…
Она повела повелительной рукой.
– Сие дело лучше позабыть, милорд. Хотя мы сочувствуем бедному, безумному сиру Танкреду, сомнений в том, что он убивец, в конечном счете немного.
Она принесла им утешение. Они, казалось, только и ждали ее ясного слова. Тьма была изгоняема из всякого черепа.
– Остается вопрос парней Жакоттов, – сказал лорд Монфалькон. – Доносят, что они стремительно вооружают корабли.
– Дабы напасть на Арабию?
– Надо думать, да, Ваше Величество.
– Тогда их потребно остановить.
– Согласен, Ваше Величество. Сие, однако, вопрос деликатный, ибо они действуют тайком.
– Призовите их к Суду. В нашем Государстве секретов не будет. Сие мы говорили всегда.
– Они не явятся, Ваше Величество. – Сир Амадис, будучи родственником Жакоттов, говорил чуть смущенно.
Сир Орландо сказал:
– Нельзя ли пушки чем-нибудь забить, корабли продырявить? – Он взглянул на Ингльборо.
– Возможно. – Старик сделал глубокий вдох. – Но сие лишь отложит и ухудшит проблему.
– Есть у вас люди для сего? – вопросил сир Орландо Монфалькона.
Лорд Монфалькон еще раз пожалел о смерти Квайра. Согласись он, придется посылать Лудли, Свинна и кого-то вроде них. А они все испортят. Может статься, он вынужден будет нанять Вебстера и его словоохотливых лжеджентльменов.
– Вы колеблетесь, милорд. – Сир Орландо вновь обрел свое стоическое «я».
Королева смотрела на Лорда-Канцлера, хмура, несчастлива.
– Я колеблюсь, сир Орландо. Я не уверен, что сия схема – лучшая. Бить исподтишка…