Женщины опустили взгляды, прикусив губы. Непримиримо и хмуро смотрели они себе под ноги.
– Кто хоть раз поднял руку на мою жену, выйдите вперед, – сказал Тэмуджин.
Толпа молчала.
– Не зря говорят, злобный народ, – усмехнулся один из сотников, стоявший рядом. – Еще и упорствуют, не хотят признаваться.
Женщины продолжали молчать.
Тэмуджин подъехал к толстой женщине лет тридцати, дерзко посмотревшей на него исподлобья.
– Ты чья женщина? – спросил он.
Та лишь сверкнула глазами, промолчала.
Тэмуджин, потянувшись, выхватил из-за пояса сотника топор, и, привставая на стременах, со всего размаха зарубил ее, ударив в голову. Остро отточенное лезвие топора как тоненькую мышиную кожицу пробило войлочную шапку на голове женщины, углубившись в кость черепа, и шапка осталась на лезвии. Кровь хлынула из разрубленного черепа, женщина рухнула на землю, растянув руки в стороны…
Тэмуджин снял прицепившуюся к лезвию топора шапку, бросил на убитую и подъехал к следующей, помоложе, приподнял окровавленный топор.
– А ты чья?
Та задрожала, с трясущимися губами глядя на него, невнятно пробормотала:
– Я… Худуна… я сейчас выйду, разрешите мне выйти…
Женщины, испуганно озираясь, обходя истекающую кровью убитую, стали выходить. Набралось их человек тринадцать.
Тэмуджин объехал их и встал перед ними. Лица у всех были искажены от страха, глаза молили о пощаде.
– Сейчас вы все пойдете к моей жене и будете просить прощения, – сказал Тэмуджин. – Кого она не простит, тех прикажу привязать за волосы к хвостам диких жеребцов и пустить по степи. Идите!
Тэмуджин приказал направить с ними десятку воинов.
– Чтобы не заблудились, – холодно улыбаясь, пояснил он.
Он проводил взглядом толпу женщин, направлявшихся, спотыкаясь, к куреню и вновь повернулся к толпе пленных. К нему приближался дородный старик в белой замшевой рубахе. Встав перед ним, и глядя без страха, возмущенно промолвил:
– Я скажу вам, нехорошо воину и нойону поступать так. Молодому воину подобает показывать себя в поединках с мужчинами, а не рубить безоружных женщин.
– Что? – недобро усмехнулся Тэмуджин, чувствуя, как внутри у него вновь разгорается безудержный гнев. – А ты как смеешь мне указывать, что подобает, а что не подобает? Не твои ли это сыновья напали на нас, а теперь скрываются? Так получи же то, что они заслужили…
Страшным ударом топора он раскроил череп старику, вбив узкое стальное лезвие ему до самых скул. Тот постоял несколько мгновений с разваленной головой, моргнул глазами и подкошенным деревом свалился набок. Из раскроенного черепа на травянистую землю ручьем хлынула кровь.
– Ну, кто из вас еще хочет поучить меня?! – крикнул он в сторону толпы стариков.
Те молчали. Тэмуджин направил коня к ним. Приблизившись, он встал перед ними, все так же угрожающе держа топор.
– Ну, что молчите? – оглядывая понуро опущенные седые головы, спросил он. – А как вы думали, я буду с вами поступать? Увещевать, уговаривать вас? Вы считаете, что достойное дело – тремстам мужчинам напасть на маленькое стойбище из четырех юрт и ограбить беззащитных людей? А где они, те ваши мужчины? Почему не покажутся перед нами?.. А может быть, среди этих ваших парней найдется такой, что вышел бы со мной на поединок?
Он подъехал к толпе подростков. Окровавленное лезвие топора в его опущенной руке терлось об замшевое голенище гутула, измазав желтоватую, чисто выделанную кожу красными пятнами.
Оглядев толпу, он выделил нескольких парней своего возраста. Один был здоровый, ростом выше него. Волосы у парня были заплетены в косичку. Пригнув голову, он по-бычьи хмуро смотрел на него.
– А ну, выйди сюда! – крикнул ему Тэмуджин.
Тот, не сдвинувшись, стоял, все так же глядя.
– Выведите его сюда, – приказал Тэмуджин сотнику.
Сотник махнул двоим воинам и те, ворвавшись в толпу, схватили парня за рукава и выволокли. Тот сопротивлялся, упираясь ногами в землю, будто его вели на бойню. Его поставили перед Тэмуджином.
– Ну что, будешь со мной биться? – спросил Тэмуджин и приказал воинам: – Дайте ему саблю и щит!
Он спрыгнул с коня, бросил поводья Бэлгутэю. Отдал окровавленный топор сотнику, снял с себя шлем и кольчугу, отдал их подскочившему Хасару. Взяв в левую руку подаренный ханом легкий круглый щит из березовых прутьев под сыромятной кожей, он вынул из ножен тонкую саблю и подошел к парню-меркиту.
В этот миг им двигала все та же неутоленная жажда мести, острое желание наказать меркитов за Бортэ, да еще ответить на упрек убитого им старика, показать всем, что и на поединок с ними он выйдет без боязни.
Он был уверен в своих силах и сноровке. Все эти годы он неустанно учился владению оружием сначала с Бэктэром, а потом и с нукерами, и потому привычно и легко он ощущал себя перед поединком.
«Посмотрим, – презрительно думал он – есть ли среди вас такие, что лучше меня владеют саблей».
– Ну что, готов? – спросил он, насмешливо оглядывая своего противника.
Тот стоял, безвольно опустив плечи, еле удерживая в руках саблю и щит. Он был заметно выше и плотнее Тэмуджина, но было видно, что страх и неуверенность овладели им, сковали его всего.
– Что молчишь, или уже в штаны напустил?! – грозно и насмешливо спросил Тэмуджин. – Испугался?.. Выбирай: будешь биться со мной или я тебя просто так зарублю, как этих двоих. Ну!
Парень шевельнулся, затравленно оглянувшись назад, будто искал помощи у своих, прошептал что-то про себя и поднял щит, прикрываясь. Отступив на два шага, он расставил ноги, пригибаясь, приготовившись к сече.
– Племя твое виновно передо мной, – холодно глядя на него, сказал Тэмуджин, – а сейчас небо рассудит нас с тобой. Поэтому бейся со мной хорошо, заслужи перед небом прощение.
Тот молча оглядывал его, выжидая. Начиная поединок, для затравки Тэмуджин дважды ударил его по щиту, порезав на нем сыромятную бычью кожу. Тот оказался привычным к сабельному сражению; стоя к нему боком, он умело отвел его удары, держа саблю наготове, выжидая время для удара. Тэмуджин ударил еще, призывая его к бою, и тот вдруг яростно пошел вперед, один за другим нанося удары по его щиту. Оскалив зубы, с ненавидяще загоревшимися глазами, став похожим на ощетиненного в драке молодого пса, он отчаянно ввязался в бой.
Тэмуджин, прикрываясь от него и отступая, пристально следил за тем, как он двигается, и скоро приметил: когда тот бил, делая выпад вперед, то слишком далеко отводил щит в сторону и у него спереди открывались ноги.
Тэмуджин дождался, когда у того вышел первый запал, и в свою очередь пошел вперед, все так же нанося удары по щиту, рубя по натянутой коже. Он решил обмануть его, делая вид, что старается разломать ему щит, чтобы он остался без защиты. Тот пошел на его уловку и принял игру – кто кому быстрее разобьет щит.