Как создавался “правильный” язык Запада? Из науки в идеологию, а затем и в обыденный язык перешли в огромном количестве слова-амебы, прозрачные, не связанные с контекстом реальной жизни. Они настолько не связаны с конкретной реальностью, что могут быть вставлены практически в любой контекст, сфера их применимости исключительно широка. Важный признак этих слов-амеб — их кажущаяся “научность”. Скажешь, например, коммуникация вместо старого слова общение или эмбарго вместо блокада — и твои банальные мысли вроде бы подкрепляются авторитетом науки.
Начав говорить “словами без корня”, человек стал жить в разделенном мире, и в мире слов ему стало не на что опереться.
Как видим, в нынешней России уже отложилось в общественной мысли сознание, что без слов-амеб нельзя передать специальные термины. В итоге, когда русский человек слышит слова биржевой делец или наемный убийца, он относится к ним как к негативным явлениям. Но если ему сказать брокер или киллер, он воспримет лишь очень скудный, лишенный чувства и не пробуждающий ассоциаций смысл. Методичная и тщательная замена слов русского языка такими чуждыми нам словами-амебами — никакое не “засорение” или признак бескультурья. Это — необходимая часть манипуляции сознанием.
Осторожно, идет манипуляция сознанием…
Тургенев писал о русском языке: “Во дни сомнений, в дни тягостных раздумий ты один мне поддержка и опора”. Чтобы лишить человека этой поддержки и опоры, манипуляторам было совершенно необходимо если не отменить, то хотя бы максимально испортить, растрепать русский язык. Зная это, мы можем истолковать все эти языковые диверсии как надежный признак: осторожно, идет манипуляция сознанием.
Каждый может вспомнить, как у нас вводились в обиход такие слова-амебы. В сентябре 1992 года, например, в России одно из первых мест по частоте употребления заняло слово “ваучер”. Введя ваучер в язык реформы, Гайдар, по обыкновению, не объяснил ни смысл, ни происхождение слова. А ведь дело нешуточное — речь шла о документе, с помощью которого распылялось национальное состояние. Само обозначение его словом, которого нет в словаре, фальшивым именем — колоссальный подлог. И вот встретил я доку-экономиста, имевшего словарь американского биржевого жаргона. И там обнаружилось это жаргонное словечко, для которого нет места в нормальной литературе. А в России оно введено как ключевое понятие в язык правительства, парламента и прессы.
Но в целом Россию не успели лишить ее языка. Надежным щитом была для нее русская литература. Лев Толстой совершил подвиг, создав для школы тексты на нашем природном языке. Малые народы и перемешанные с ними русские остались дву- или многоязычными, что резко повышало их защитные силы. Каждому ребенку дома, в школе, по радио читали родные сказки и Пушкина. Но сегодня и с ними, как с Библией, производят модернизацию.
“Модерн, но без Благодати”
Сегодня мы видим, как сокрушается последний бастион языка, сохраняющего древние смыслы, — Церковь. Мало того, что некоторые священники вне службы, даже в облачении, стали говорить совершенно “правильным” языком, как журналисты или политики. Модернизации подвергаются, к великому сожалению, священные тексты.
Действия в этой сфере — целая программа. Приступают к изданию новой Библии с “современным” языком в Англии, тиражом в 10 млн экземпляров. Теологи старого закала назвали ее “модерн, но без Благодати” (само понятие Благодати из нее изъято и заменено “незаслуженными благами”). Вычищены из Библии и понятия искупления и покаяния. И, наконец, ключевое для христианства слово “распятие” заменено “прибиванием к кресту”. Как сказал архидьякон Йорка, Библия стала похожа на телесериал, но утратила свое сокровенное содержание.
Карта “вступает в диалог” с человеком
Особенно эффективно действует на человека использование слова, подкрепленного с помощью зрительных образов и в сочетании с авторитетом науки. Речь идет о географических картах. Они оказывают на человека огромное идеологическое воздействие. Уже с начала XX века карты стали интенсивно использоваться для манипуляции общественным сознанием.
Карта как способ “свертывания” и соединения разнородной информации обладает огромной, почти мистической эффективностью. Карта имеет не вполне еще объясненное свойство — она “вступает в диалог” с человеком. В то же время карта мобилизует подсознание, гнездящиеся в нем иррациональные установки и предрассудки — надо только умело подтолкнуть человека на нужный путь работы мысли и чувства. Как мутное и потрескавшееся волшебное зеркало, карта открывает все новые и новые черты образа по мере того, как в нее вглядывается человек. А возможности создать в воображении человека именно тот образ, который нужен идеологам, огромны. Ведь карта — не отражение видимой реальности, как, например, кадр аэрофотосъемки. Это визуальное выражение представления о реальности, переработанного соответственно той или иной идеологии.
В то же время карта воспринимается как продукт солидной, уважаемой и старой науки и воздействует на сознание человека всем авторитетом научного знания.
Первыми предприняли крупномасштабное использование географических карт для идеологической обработки населения немецкие фашисты. Они быстро установили, что чем лучше и “научнее” выполнена карта, тем сильнее ее воздействие на сознание в нужном направлении. И они не скупились на средства, так что фальсифицированные карты, которые оправдывали геополитические планы нацистов, стали шедеврами картографического издательского дела.
В нашей стране мы все недавно были свидетелями, как во время перестройки идеологи, помахав картой Прибалтики с неразборчивой подписью Молотова, сумели полностью парализовать всякую способность к критическому анализу не только у депутатов Верховного Совета СССР, но и у большинства нормальных, здравомыслящих людей. А попробуйте спросить сегодня: какую же вы там ужасную тайну увидели? Почему при виде этой филькиной грамоты усомнились в самой законности существования СССР и итогов Второй мировой войны? Никто не вспомнит. А на той карте ничего и не было. Просто наши манипуляторы хорошо знали воздействие самого вида карты на сознание. И успех был обеспечен…
Магической силой внушения обладает и число, которое тоже имеет свойство застревать в мозгу необратимо.
Манипулирующая сила числа многократно возрастает, когда числа связаны в математические формулы и уравнения — здравый смысл против них бессилен. Здесь возник целый жанр манипуляции, особенно в сфере экономики, где одно время даже господствовала целая “наука” — эконометрия.
Люди стали неспособны анализировать
Именно в словах, числах и других знаках люди не только обмениваются информацией, но и организуют свое мышление.
Действительно, большинство европейски образованных людей просто не задумывается над тем, насколько хрупким и деликатным является это недавнее приобретение — умение мыслить логически. Лишь глубокое изучение антропологами выявило огромную несхожесть типов мышления.
Логическое мышление прозрачно, и его структура прекрасно изучена. Значит, в него можно вторгнуться и исказить программу, лишив человека возможности делать правильные умозаключения. Уже внеся хаос в логическую цепочку, манипулятор достигает очень многого: человек чувствует свою беспомощность и сам ищет поводыря. А если удается так исказить логическую программу, что человек “сам” приходит к нужному умозаключению, тем лучше. С помощью этих приемов у значительной части населения удается отключить способность к структурному анализу сообщений и явлений — анализ сразу заменяется идеологической оценкой. Отсюда — чудовищная аморальность, двойные стандарты. На деле же болезнь опаснее: люди стали неспособны именно анализировать.