– Ну уж в его смерти Мирошниченко никак не виновата, – пожала я плечами.

– Не виновата, но могла бы и на похороны сотрудника пойти. Мне и нашему художнику Вове Артамонову за всех пришлось отдуваться. Думаете, легко венок в переполненном автобусе везти?

– Много человек на похоронах было?

– Какой там, – отмахнулась Маша. – Три с половиной калеки. В переносном смысле, разумеется. Соседи, бывшая жена, главный редактор вечерней газеты и еще двое, молодые мужчина и женщина. Они с ним на Сейшелах отдыхали. Я с веночком рядом с ними стояла, а они перешептывались, отель вспоминали, природу Сейшел, какие-то там экскурсии. Вот я и решила, что они в одном отеле с Бабенко отдыхали.

– Понятно, – вздохнула я.

«Молодой мужчина, скорей всего, Дмитрий Алексеев. Он по просьбе Поля звонил в агентство, узнавал адреса родственников покойных. Во всяком случае, он единственный в группе, кого можно было причислить к молодым. А женщина с ним, наверное, Лена, его жена. Итак, что мы имеем? – задумалась я. – А ничего. Похоже, в «Галатее» у Бабенко врагов, которые стали бы нанимать киллера, не было. Да и надо ли отправлять жертву на край света, чтобы там ее убить?»

– Ладно, если что я еще вас навещу, – прощаясь, сказала я Маше и уже, будучи у дверей, спросила: – А директор ваш на месте?

– Так он же на лыжах с семьей катается.

Глава 23

Я вышла из здания. На душе было такое ощущение, что я зря потратила время.

– Может, и вовсе не было преступления? – в который раз усомнилась я.

Я человек легко внушаемый. Этим пользуется Алина. Вдолбила себе и мне мысль, что Ярцев решил со всеми расправиться. Возможно, он и заманил Коровина на остров, но Бабенко там оказался совершенно случайно. Это подтвердили и Мирошниченко, и Маша.

Я достала мобильный телефон с тем, чтобы позвонить подругам.

– Ты где ходишь? – набросилась на меня Алина. Голос ее звенел от раздражения. Он всегда у нее такой, когда что-то идет не по плану, не по ее плану. Неужели, с Ивановым случилась беда, и мы опоздали? – Мы в «Пилигриме», а тебя нет!

– А что, есть новости?

– Приезжай, – услышала я Степин голос. Ее голос тоже не внушал оптимизма.

– Через пятнадцать минут буду, – пообещала я.

«Что там произошло? – гадала я. – Даже не спросили, где я. Странно, очень странно».

Я взяла такси и с опережением графика влетела в туристическое агентство. Обе – и Алина, и Степа – сидели словно на похоронах близкого родственника.

– Говорите, не томите. Еще труп? Иванов?

– Ярцев!

– Кто? Ярцев? – мотнула я головой. Ответ меня ошеломил. Не ослышалась ли я? – Ты же говорила…

– Что говорила? Я, по-вашему, последняя инстанция? Господь бог? Как скажу, так и будет? Знаете, великие тоже имеют право на ошибку! – Алина захлебывалась от негодования, тяжело дышала и раздувала ноздри.

«Алина явно не в себе», – отметила я.

– Степа, что с Ярцевым? – обратилась к родственнице. С Алиной сейчас разговаривать бесполезно. Ее только затронь – двадцать минут она будет выплескивать свое раздражение, и только потом перейдет к делу.

– Зарезали дома. По горлу чик. Умер до приезда «скорой» и полиции.

– Господи, – ахнула я. – И как это понимать? Получается, он тоже жертва? А когда это случилось?

– В день приезда.

Алина и Степа поехали к Ярцеву. Как вариант Степа предложила, что она поднимется в квартиру, Алина ее подождет внизу. Степа, к примеру, представится работником ЖЭКа, спросит, почему жильцы не погашают задолженность по квартплате. Так она узнает, на месте ли ответственный квартиросъемщик Ярцев или нет.

Алина благословила Степу, и та поднялась на этаж. Тут-то моих подруг ожидал весьма неприятный сюрприз – квартира была опечатана. Мало кто не знает, по каким случаям полиция опечатывает квартиры: в квартире найден труп.

– Черт, черт, черт, – расстроилась Алина, когда Степа вернулась и рассказала ей об опечатанной двери. – Неужели на себя руки наложил? – спросила она и оглянулась вокруг. Во дворе, как назло, не было ни души. – У кого бы спросить? Вымерли все, что ли?! Пошли по соседям.

Дверь открыла пухленькая дамочка в домашнем байковом халате.

– Вы уж простите нас, – извиняющимся тоном начала Алина. – Мы из «Горгаза» к вашему соседу, квитанцию на задолженность принесли. А тут дверь опечатана. Я не поняла, сосед ваш, Ярцев Василий Ильич, здесь проживает или нет? Кому мне квитанцию вручить?

– Ярцев уже здесь не проживает, – скроив на лице скорбное выражение, доложила соседка.

– Переехал, что ли?

– На тот свет, – поставила все точки над «i» соседка.

– Как же так? Я ведь ему две недели назад звонила. Предупредила, что квитанцию принесу. Он попросил отсрочку. Мол, уезжает далеко, вернется и все заплатит. Не понимаю, зачем так делать? В поездке, что ли, умер? Если не здоровится, зачем ехал? Кто теперь «Горгазу» заплатит?

– Да не болел он. Убили его. Странно, конечно, что он «Горгазу» задолжал. Вроде человек небедный. А когда-то вообще базой заведовал. Кум королю, сват министру.

– Так они все такие, богатые, – процедила Алина. – Только хапать и хапать, платить никто не любит. Случилось-то что?

– Вообще-то он вчера должен был прилететь, но почему-то передумал и поменял билет. – Должно быть, прочитав на лицах моих подруг удивление, она пояснила: – Это я точно знаю, потому что Василий Ильич мне ключи оставил, чтобы я цветочки, стало быть, поливала. Самолет посадили в соседней области. Может, погода нелетная была, не знаю. Василий Ильич успел на последний автобус, курсирующий между областными центрами. Позднее в его кармане нашли билет на этот рейс. Чем с автовокзала домой добирался, неизвестно, но в половине одиннадцатого он ко мне позвонил, чтобы забрать ключи от своей квартиры. А утром я решила его угостить блинчиками. Холодильник-то у него пустой. Уж простите, но я, когда приходила цветочки поливать, в него заглянула. Значит, звоню в дверь. Не открывает, хотя дверка открыта. В щелку гляжу, а из комнаты ноги торчат, будто лежит на полу кто-то. Первое, что я подумала: соседу плохо. Бросилась в квартиру, а он лежит, из горла кровь хлыщет. Я сразу в «скорую» и в полицию позвонила. И те и другие быстро приехали. Меня в понятые пригласили, Веронику Алексеевну из тридцать шестой тоже. Полицейские такие дотошные оказались: и в карманы залезли, и в мусорное ведро заглянули. Отпечатки пальцев со всех поверхностей собрали! И чем меня поразили, так этот тем, что уже через пятнадцать минут дознались, что мой сосед был ранее судим.

– А он сидел? – всплеснула руками Алина, как будто сей факт до сих пор ей был неизвестен.

– Было, но давно. Василий Ильич был торговым работником, как я уже говорила. Отсидел или четыре, или пять лет. Жена его не дождалась, развелась. Выскочила замуж за отставного генерала и, забрав сына, уехала в Севастополь, к морю. Василий Ильич очень переживал, ведь после освобождения ему пришлось все начинать с нуля и в одиночку. Больше года он нигде не мог устроиться, сидел дома, на кефире жил. А потом, видно, взял себя в руки, нашел себе занятие, утром уходил на работу, вечером возвращался. Вот, на путевку скопил.