– Воронкову? – скривилась я, будто мне предстояло выпить горькую пилюлю.

– Воронкову, – кивнула Степа. – Без его помощи нам не обойтись. К тому же Коломиец давно не при делах. А что касается знакомых, то вряд ли они будут за него заступаться, когда узнают об убийстве трех человек.

– Верно. Звони. На этот раз он не будет от нас открещиваться, как черт от ладана, – убежденно заявила Алина. – Известие о смерти Ярцева не могло его миновать. Один район. Даже если не сам Воронков выезжал на место преступления, ему на планерке о нем доложили. Наверное, он сейчас сидит и мучается, локти кусает. А ведь мы его предупреждали, – со злорадством напомнила Алина. – Но мы зла не помним. Звони. Лучше, конечно, если он сам к нам приедет. Устала я носиться по городу.

Глава 24

– Я то, конечно, могу предложить Воронкову приехать к нам, но захочет ли он, – неуверенно сказала я, протягивая руку к трубке.

– Захочет ли?! Мы делаем за него его работу, а он не захочет?! Прибежит как миленький, – фыркнула Алина. – Да, кстати, напомни ему об Иванове. Жизнь этого человека до сих пор в опасности.

– Ага, хорошо, – кивнула я и набрала номер майора. – Сергей Петрович, это Клюквина вас беспокоит.

– Клюквина? Что ж вы как не родная, коллега? – пропел в трубку Воронков.

Сразу я не разобрала, в какой интонации было это сказано: иронической или уважительной. Зажав рукой трубку, я прошептала подругам:

– Он меня назвал коллегой. Интересно, это хорошо или плохо?

– Задобрить хочет, – процедила Алина. – Ты ему намекни, что, мол, у нас есть для него подарок. Если он поторопится, узнает, кто убийца Ярцева.

– Сергей Петрович, помните, я вам с Сейшельских островов звонила.

– Конечно, помню! Как не запомнить? Мне редко звонят с Сейшел.

Вот тут-то я уже слышала явную издевку. Обидевшись, я пошла в наступление.

– Сергей Петрович, мы вас просили проконтролировать прилет Ярцева Василия Ильича. Вы нас не послушались, а его убили.

– Да что вы говорите! Вы меня предупреждали, а я вас не послушал? И как вас понимать? Вы начали мстить? Мне?

– Мстить? Вам? – опешила я. – Сергей Петрович, я прекрасно помню наш последний разговор. Если хотите знать, вы мне тогда настроение испортили своими грязными намеками на то, будто бы мы с Алиной забавы ради курортников на тот свет отправляем. Теперь вы хотите на нас Ярцева повесить? Не выйдет! Ярцева убили до нашего возвращения! Ха-ха-ха! – засмеялась я в трубку. – Но мы знаем, кто его убил!

И тут до меня дошло, что Коломиец тоже не мог убить Ярцева, потому что возвращался на родину одним с нами самолетом.

Слово – не воробей, выскочит – не поймаешь. Я, конечно, рот захлопнула, но было уже поздно, Воронков уже кричал в трубку:

– Никому из агентства не выходить. Через пятнадцать минут буду.

Я медленно положила трубку.

– Он приедет? – спросила Алина.

– Приедет, – кивнула я, ежась от перспективы предстоящего разговора с Воронковым.

Алина почему-то не обратила внимания на мое состояние. В душе она уже праздновала победу женской логики над ментовской.

– Надо было ему сказать, чтобы конфеты и шампанское привез. Какой-никакой, есть повод отметить и наш приезд, и … Ладно, не будем забегать вперед. Рубль за сто даю, что Воронков опять присвоит наши труды. Но конфеты я все же с него сдеру, – пообещала она.

– Какое шампанское, какие конфеты? – с надрывом спросила я. – Он головы нам оторвет, когда узнает, что мы пошутили, – я обхватила руками голову, как будто Воронков и впрямь мог ее оторвать. – Помимо убийства он повесит на нас ложный вызов полиции.

У моих подруг от удивления вытянулись лица.

– Кто пошутил? Мы? Какие тут могут быть шутки?

– А то что, Степочка, Коломиец не мог убить Ярцева. Когда был убит Ярцев?

– Вчера утром.

– Вот! А Коломиец прилетел вместе с нами, вечером, – напомнила я.

– И, правда, Степа?! – с негодованием воскликнула Алина. – Что за шутки? Начитаешься всяко-разного, а потом нас путаешь. Так было и в Египте! «Смерть на Ниле»! Все по сценарию! – Степиным голосом заговорила она.

– Но я… Мне такая мысль пришла. Ты же сама говорила, что этих людей что-то связывает. Общее прошлое, что ли, – оправдывалась Степа. – Вам вроде бы гадалка так сказала.

– Какая гадалка? Ясновидящая!

– Давайте, не будем ссориться. У нас есть еще десять минут, чтобы улизнуть и тем самым избежать неприятного разговора.

– Я останусь! – смело заявила Степа. – Кто-то должен остаться, иначе Воронков разозлится, а нам от этого будет только хуже. Я всех запутала, мне и держать ответ.

– Как же мы тебя бросим? – растерялась Алина, будто речь шла не о «душевной» беседе с майором полиции, а о встрече с огнедышащим драконом. Хотя если Воронков пребывает в скверном настроении, то от дракона отличается мало, разве что отсутствием хвоста. – Мы тоже останемся.

– Нет, не теряйте времени. Возможно, нам еще удастся реабилитировать себя. Поезжайте к вдове Кудрявцева. Не знаю, насколько это корректно, но попробуйте ее спросить о той статье, из-за которой ее мужа сняли с работы.

– А если Воронков спросит, где мы?

– А разве ты ему говорила, что звонишь из «Пилигрима»? – хитро улыбаясь, спросила Степа.

– Нет, он не спрашивал, – ответила я.

– Вот видишь! А ты звонила с другого конца города, откуда даже Шумахер за пятнадцать минут не доберется до агентства.

Заручившись Степиной поддержкой и сказав Алене, что она нас с утра не видела, мы с Алиной покинули агентство.

– Как хорошо, что «Пилигрим» находится на улице с односторонним движением, а посему встреча на проезжей части дороги с Воронковым исключена, – вздохнула с облегчением Алина, выезжая на соседнюю улицу. – Уф, кажется, опасность миновала. Список Соловьева при тебе? Напомни мне, где живет Раиса Антоновна? Интересно, она ходила сегодня к Воронкову с просьбой помочь ей с судебно-медицинской экспертизой.

Большое и очень большое начальство не может обитать в плохих домах по определению. Хрущевки и малогабаритки не для них. Семья бывшего мэра жила не где-нибудь, а в центре города, на бульваре, где после девяти часов вечера движение автотранспорта было запрещено, дабы великие люди великой страны могли спокойно отдохнуть после насыщенного трудового дня. Дом был добротный, с высокими потолками и консьержкой в широком парадном.

– Вы к кому? – строго спросила консьержка, выглянув из-за стеклянной перегородки.

– Мы к Раисе Антоновне Кудрявцевой. Она дома?

– Дома она-то дома, но горе у нее.

– Как раз, поэтому мы и пришли, чтобы поддержать в трудную минуту. Если сомневаетесь, пускать нас или нет, позвоните, – посоветовала я.