– О том, что мы заслуживаем попытку восстановить наш брак, – сказала она с предательской дрожью в голосе. – Мы же по-прежнему любим друг друга, Ксандер, разве этот месяц не доказал тебе ничего? Разве этой ночью…

– Не надо, – сказал он, рубанув воздух ладонью. – Не приплетай сюда вчерашнюю ночь. Ты хоть понимаешь, что я сейчас чувствую?

Она покачала головой, не в силах говорить.

– Я полностью потерян. Так же было в больнице, когда я проснулся в окружении незнакомых людей, слишком слабый, чтобы самостоятельно передвигаться. Вот только сейчас все обстоит еще хуже от осознания того, что я доверился тебе.

Оливия тихонько застонала, пораженная его словами. Он был прав. Она должна была с самого начала рассказать ему все.

– Почему мы расстались? – спросил Ксандер.

– Мы начали отдаляться друг от друга. Наверное, в этом была моя вина. Я самостоятельно принимала решения, которые мы должны были обсудить вместе. Например, завела собаку.

Она сделала глубокий вдох, готовясь к рассказу о Паркере, но сердце ее точно сковало льдом, и от этой боли она не могла вымолвить ни слова. Она отчаянно боялась говорить на эту тему.

– Мы жили каждый своей жизнью, ты много времени проводил на работе, а я… я вела себя глупо. Мне не нравились твои задержки на работе, хотя я понимала, что ты делаешь это для нас обоих. Мы хотели быстро закончить ремонт, так что время было нелегкое. Когда ты приходил домой, ты хотел, чтобы я была с тобой, но у меня тоже была работа. Мы начали ругаться и упустили тот момент, когда перестали быть парой.

То, что она сейчас говорила, не было ложью, но это не было полноценной правдой. Истина была в том, что проблемы в отношениях начались еще до рождения Паркера, но Оливия не обратила внимания на эти трещины, с оптимизмом решив, что, если она забеременеет, все наладится.

Но вышло иначе. Их брак закончился со смертью Паркера, потому что они так и не справились со старыми проблемами и из-за этого не смогли прийти друг другу на помощь после смерти сына. Они слишком привыкли идти каждый своим путем и даже в минуту, когда были так нужны друг другу, не воссоединились.

– Ты меня рисуешь в неприглядном свете, – сказал Ксандер. – Мне не нравится этот человек, которого ты тут описываешь, неужели я был таким?

Оливия подошла к нему ближе и положила руку на его плечо и тут же обрадовалась, что он не стряхнул ее.

– Ксандер, мы оба были хороши. Я тоже не была ангелом. Нам предстояло многому научиться. Мы встретились, полюбили друг друга и тут же поженились. Наверное, мы просто не успели научиться уживаться вместе. Но я по-прежнему люблю тебя. Я всегда тебя любила. Неужели ты станешь винить меня за желание подарить нам обоим второй шанс?

Ксандер смотрел на жену, и она казалась ему чужим человеком. Как она могла утаить от него такой важный факт, как их расставание? Почему он ушел от нее? Может, она еще что-то утаила?

Но ее слова о том, что она любит его, были правдой, и он точно знал, что любит ее. Поэтому его так и разозлила ее попытка скрыть правду. Он ведь чувствовал, что что-то не так, весь этот месяц.

Пальцы Оливии сжали его плечо.

– Ксандер. Пожалуйста, скажи что-нибудь.

– Мне нужно подумать.

Он отстранился от нее и вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице, он слышал голос Оливии, плачущей и зовущей его, но не остановился. Ему нужно было побыть одному. Ксандер пошел вниз по холму к пляжу, ярость придавала ему сил, равновесие и координация движений, казалось, восстановились сейчас сами собой. Быстрее, быстрее – и вот он почти побежал. Но вскоре на лбу проступила испарина, а мышцы и легкие начали подавать отчаянные сигналы, что тело его было еще недостаточно сильным и что если он продолжит в том же духе, то вновь окажется на больничной койке без сознания.

Он заставил себя пойти медленнее, мерным шагом. Непроизвольно он направился к пляжу. Чайки кружили в воздухе и протяжно кричали, над песчаным побережьем дул ветерок, и Ксандер поднял голову, наблюдая за птицами и завидуя тому, что в их жизни все так просто. Когда его собственная жизнь успела стать такой сложной? Как он упустил тот момент, когда брак, заключенный с Оливией, дал трещину и превратился в то, что она только что ему описала?

Покачав головой, он пошел вдоль линии прибоя, не обращая внимания на волны, накатывавшие на песок и вмиг промочившие его кроссовки. Песок чавкал под ногами, идти было трудно, но он упрямо двигался вперед.

Почему, черт возьми, он ничего не помнит? Не помнит человека, который допоздна работал, а потом ожидал от нее внимания, – это словно был кто-то другой. Когда и почему все успело измениться так трагично?

Он прекрасно помнил, как они с Оливией встретились в городской галерее на благотворительной акции. Сначала его привлекла ее красота – длинные рыжие волосы, фарфоровая кожа, большие, сияющие голубые глаза. Но окончательно она покорила его сердце своим умом. С первой минуты их знакомства он уже знал, что хочет быть лишь с ней, и ясно было, что она испытывает взаимные чувства.

Следующие выходные они уже провели вместе. Когда они занялись сексом, это не показалось им слишком поспешным решением, – напротив, все казалось совершенным. Через шесть месяцев они поженились и купили дом. А через шесть лет оказались на грани развода, проведя два года в разлуке. Что, черт возьми, произошло?

Ксандер, остановившись, обхватил голову ладонями и сжал, словно пытаясь силой заставить себя все вспомнить. Ничего. Пройдя до конца пляжа, он опустился на скамейку. Должно же быть что-то, что пробудит его память, после чего он вспомнит, каким был раньше. Десять минут он бесцельно смотрел на море, и вдруг в его голову пришла идея. Если он не жил здесь, в Девонпорте, с Оливией, значит, у него был другой дом. Возможно, именно там он наконец вспомнит то, что происходило в его жизни накануне аварии.

Оливия должна знать, где это. Та одежда, которую она тайно повесила в их общий гардероб, была такой разной – его старые вещи и совершенно новые, незнакомые ему. Значит, она привозила вещи оттуда, где он жил, и может его туда отвезти.

Ксандер встал и пошел по дорожке, выложенной плиткой, к дому. Дому? Нет, он не станет его так называть. Не сейчас. А может, вообще больше никогда. До тех пор, по крайней мере, пока не узнает, как именно они с Оливией расстались, какой была его жизнь без нее. Внезапно Ксандер почувствовал, что он абсолютно потерян, это было даже хуже, чем очнуться после комы.

Глава 11

Оливия держала в руках чашку с остывшим кофе, не в силах сделать ни глотка. Завтрак, который она готовила до звонка адвоката, остался нетронутым, а сердце ее сжималось от тревоги за Ксандера. Где он?

Его не было уже больше часа. Слезы щипали ей глаза, но плакать она уже не могла.

Может, ей нужно бежать за ним, прямо в халате, а не сидеть тут в спальне, ожидая, пока хлопнет входная дверь? Она быстро приняла душ и оделась, размышляя, стоит ли ей взять машину и отправиться его искать. В конце концов она решила, что нужно просто ждать, пока он не придет. Если, конечно, он вообще вернется.