Ее привлекла в нем какая-то сдержанность, самодостаточность. Она почувствовала, что рядом с ним может делать то, что всегда хотела, – рисовать и создавать собственную семью по своему усмотрению. И она совсем забыла о главной составляющей счастливого брака – о том, что все решения должны приниматься супругами вместе.

Она чувствовала себя виноватой перед Ксандером и с готовностью подставила ему плечо после аварии. А сейчас поняла, что хочет заботиться о нем до конца жизни.

Ксандер в полусне провел ладонью по ее ягодицам, и Оливия закрыла глаза улыбаясь. Она еще успеет рассказать ему правду о прошлом. А сейчас она просто насладится настоящим.

Глава 10

Когда Оливия вновь проснулась, солнце лилось в окна спальни. Кровать рядом с ней была пуста, и слышно было, как в ванной бежит вода. Она потянулась, с наслаждением ощущая обнаженным телом простыни. Все будет хорошо, она точно знала это.

Но вдруг она вспомнила, что вчера ночью Ксандер использовал презерватив, а она и забыла о том, что они лежат в ящике прикроватного столика. После рождения Паркера Ксандер начал предохраняться сам, хотя они это и не обсуждали. Оливия догадывалась, что ему не хотелось вновь неожиданно стать отцом. Она тогда не возражала. Но сколько лет этим презервативам? И еще – он потянулся за ними так уверенно, стоило ли воспринимать это как знак того, что прошлое потихоньку проявляется в его памяти?

Перегнувшись через край кровати, Оливия выдвинула ящик и прищурилась, пытаясь прочитать дату на коробке. Когда ей это удалось, все внутри у нее похолодело: срок годности истек. Давным-давно. Она быстро положила коробку в ящик и вновь задвинула его, ей казалось, что нервы ее натянулись как струна. Конечно, они должны быть надежными, но на всякий случай она, пожалуй, купит новые и заменит старую коробку.

Размышляя об этом, Оливия спустилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Когда туда вошел Ксандер, она как раз положила бекон на сковородку. Оливия подняла глаза и окинула мужа взглядом.

– Хм, ты выглядишь намного лучше, чем в предыдущие дни, – сказала она с улыбкой, целуя его.

– Полагаю, мы оба догадываемся о причине, – ответил он, игриво дернув ее за пояс халатика, и нежно прикоснулся ладонью к ее груди.

Ее тело тут же отозвалось на его прикосновение. И как она жила без него все это время? Ксандер наклонился и прильнул к ее губам долгим поцелуем. Когда он отстранился, тело ее словно заныло от разочарования.

– Ты голоден? – спросила она. – Я готовлю бекон и оладьи.

– Я всегда голоден, когда ты рядом, – ответил он. – Поедим здесь или на веранде?

– День прекрасный – почему бы не выйти на веранду?

Пока Оливия наливала на сковороду тесто, Ксандер накрыл стол на веранде. Оливия стояла у плиты, тихонько напевая что-то себе под нос, она чувствовала себя абсолютно счастливой: «Наверное, смешно смотреть на меня со стороны», – подумала она.

Но в этот момент зазвонил телефон. Она взяла трубку и услышала на том конце провода голос:

– Миссис Джексон? Говорит Питер Клемент.

Радостное настроение Оливии улетучилось – так лопается мыльный пузырь. Это был ее адвокат, который в суде должен был представлять ее интересы.

– Вы можете немного подождать? – спросила она.

Закрыв трубку рукой, она осторожно выглянула на веранду:

– Ксандер, ты не мог бы присмотреть за беконом и оладьями? Мне нужно поговорить по телефону.

– Конечно, – отозвался он.

Оливия поднялась наверх и села на кровать в спальне:

– Прошу прощения за ожидание.

– Никаких проблем, – мягко сказал адвокат. – Мне звонили представители вашего мужа по поводу документов о расторжении брака, которые я вам отправлял на подпись на прошлой неделе. Вы получили их?

– Д-да, да. Я их получила. Но обстоятельства немного изменились.

– Изменились? – спросил адвокат удивленно.

– Ксандер сейчас со мной. Мы… м-м-м… Думаю, можно сказать, что мы снова вместе.

На другом конце провода замолчали, и наконец раздался легкий вздох.

– Ясно.

– Можно ли приостановить бракоразводный процесс?

– А ваш муж согласен?

– Да, разумеется. – Оливия действительно так считала, а прошлая ночь доказывала, что Ксандер любит ее.

– А он рассказал все своим адвокатам?

– М-м-м… пока нет. Видите ли, он попал в аварию и не мог с ними связаться… до настоящего момента, – быстро добавила она. – Но я уверена, он скоро им позвонит.

– Все это очень странно, миссис Джексон. Ваш муж уже подписал бумаги…

За спиной Оливии раздался какой-то шум, и она повернулась на звук. В дверях стоял Ксандер. Сколько он уже тут стоит? Что он успел услышать? Судя по его выражению лица, достаточно.

– Мистер Клемент, мне нужно идти. Я перезвоню вам.

Прежде чем юрист успел ответить, она повесила трубку и бросила телефон на смятые простыни на кровати, на которых они ночью так страстно любили друг друга. Под взглядом Ксандера сердце ее сжалось. Она протянула к нему руку:

– Ксандер!

– Может, расскажешь, что тут происходит?

Голос его был холодным, отчужденным – сейчас он был похож на того Ксандера, что два года назад ушел от нее.

– Это… Все это… сложно.

– А ты попробуй. Я уверен, что пойму, несмотря на повреждение мозга.

Из каждого его слова сочился яд. Оливия помнила, какими холодными и жестокими могут быть его слова.

– Не будь таким, – умоляюще произнесла она. – Прошу тебя.

– Тогда скажи мне, каким мне нужно быть. Я ведь слышал только что твою беседу с юристом и просьбу приостановить бракоразводный процесс? Полагаю, речь идет о нашем браке?

Глаза его, казалось, излучали холодное, стальное сияние, и Оливия поежилась под этим взглядом.

– Д-да, – признала она с неохотой.

– И этот бракоразводный процесс явно начался до аварии?

Она вновь кивнула, потому что от волнения не могла говорить. Какой она была идиоткой! У нее была возможность все честно ему рассказать, и не одна. А она каждый раз молчала. Думала лишь о своих желаниях, о собственном шансе реабилитироваться. Рыдания подступили к горлу. Неужели она снова все разрушила?

– Как давно мы жили по отдельности? – жестко спросил Ксандер, не глядя на нее.

– Два последних года.

– И ты привезла меня сюда, будто ничего не произошло?

– Ксандер, я люблю тебя. Я всегда тебя любила. Конечно, я привезла тебя домой.

– Но это больше не мой дом, не так ли? – спросил он, лицо его словно застыло, превратившись в неподвижную маску. – Вот почему у тебя не было моей одежды, вот почему мне все было незнакомо… Не могу поверить, что ты решила провернуть такое. О чем ты только думала?