— Де помогло, — сообщил Красавчик своей попе.
— Тогда советую тебе придумать что-нибудь другое, — прохрипела сверху Пачкуля. — Мне надо вниз. Если ты случайно не заметил, я тут задыхаюсь.
— Я вдиз де пойду, — сказал Красавчик и содрогнулся. — Во всяком случае, пока он там. Чтоб я к этому спустился? Да ди в жизнь!
— Сам нас сюда затащил, — сердито сказала Пачкуля, — сам и придумывай, как нам слезть. Я не могу себе позволить здесь развешиваться. У меня важная постановка. Мне нужен лошадиный костюм.
— Не сдезу, пока он не уйдет, — твердо повторил Красавчик. — И, эта, почему б тебе нас отсюда не спустить? Пдоизнеси заклинание, или чё у вас там.
— Надо ж настолько не смыслить в магии, — фыркнула Пачкуля. — Нельзя просто щелкнуть пальцами и надеяться, что все произойдет само собой.
(Вообще-то это неправда. Любая толковая ведьма может щелкнуть пальцами, зная наверняка, что все произойдет само собой. Нужна только хорошая память и полная голова полезных заклинаний. Беда в том, что у Пачкули нет ни того, ни другого.)
— И ты дазываешь себя ведьмой? — насмешливо сказал Красавчик.
— Разумеется, я называю себя ведьмой, — огрызнулась Пачкуля. — Просто у меня с собой ничего нет. Нужна хотя бы волшебная палочка. И как прикажешь варить зелье, если… Ой. Ой-ой-ой.
Голос ее вдруг изменился. В нем зазвучал ужас.
— Что тепедь? — сказал Красавчик.
— По-моему, опять начинается.
Красавчик посмотрел вниз и постарался взять себя в руки.
— Она пдава, — сказал он. — Деджись, Цуцик. Мы таем! — И он закрыл глаза.
Непростая ситуация, правда? Застрявшие на елке Пачкуля и Красавчик с Цуциком вдобавок ко всему становятся невидимыми. Вернемся, пожалуй, немного назад и узнаем, как же они оказались в столь затруднительном положении.
…Карнавальная лошадь во весь опор скакала по лесу, на ее спине подпрыгивала Пачкуля, крепко вцепившись в лошадиные уши. Оседлав пятнистое животное в диком прыжке, Пачкуля изначально собиралась его остановить. Но теперь, когда сзади громыхал одуревший от любви Ромео — глаза у жеребца вращались, а из ноздрей струился пар, — она передумала.
— Быстрее! — вопила она. — Бегите, остолопы! Бегите!
К счастью, опустевшая повозка то и дело застревала между деревьями и немного притормаживала преследователя. Иначе у них не было бы ни единого шанса на победу в этой скачке.
Красавчик и Цуцик остервенело неслись через поляну, по которой меньше минуты назад промчался гоблинский авангард. Они были в панике, кроме того, у Красавчика был очень ограничен обзор — поэтому он даже не заметил Рональда, который как раз поднимался после первого столкновения.
Пачкуля тоже его не заметила, потому что ей на глаза съехала шляпа.
Да, они сбили его с ног. И да, как вы, наверное, догадались, их обрызгало последними каплями сыворотки невидимости!
И отлично, думаете вы. Разве не здорово стать невидимым, когда тебе угрожает опасность?
Ах! Если бы все было так просто!
Проблема заключалась в сыворотке. Ее было слишком мало. Первую волну улепетывающих гоблинов окропило будь здоров. Но во второй раз сыворотки оставалось совсем чуть-чуть — и одному бы толком не хватило, не говоря уж о троих.
Пачкуля, Красавчик и Цуцик этого еще не знали — пока.
Когда невидимость снизошла на них первый раз, они были так ослеплены паникой, что почти не обратили на это внимания. Красавчик с Цуциком здорово приноровились бежать, и какое-то время их ноги сами двигались вверх-вниз, словно поршни. Но вдруг Пачкуля почувствовала, что что-то неуловимо изменилось. Сперва она не могла понять, в чем же дело. А потом посмотрела на себя — и увидела воздух!
— Погодите! — закричала она. — Что-то не так! Мы исчезли!
В этот самый момент обе половины карнавальной лошади осознали, что случилось нечто странное. Костюм стал прозрачным! Они по-прежнему были внутри его, они его чувствовали, но не видели!
Что еще хуже — себя они не видели тоже!
— Аааа! — завопил Красавчик и резко остановился. — Где я? Я пдопал? Я себя не вижу!
Цуцикова невидимая голова в очередной раз впечаталась в Красавчикину невидимую поясницу.
— Ууууф! — непринужденно заметил Красавчик, когда от удара у него перехватило дыхание.
Оба гоблина рухнули в снег, увлекая Пачкулю за собой.
Все трое, растерянные и напрочь потерявшие присутствие духа, принялись размахивать руками.
— Где я? — орал Красавчик. — Ты здесь, Цуцик?
— А где мне быть. Где Пачкуля?
— Я здесь. Перестань меня пинать, будь любезен.
— Вы меня видите? Я себя не вижу. Я вас не вижу. Вы себя видите? — причитал Красавчик.
— Конечно, мы тебя не видим! — рявкнула Пачкуля. — Ты исчез. Я исчезла. Мы все исчезли!
— Я боюсь! — затараторил Цуцик. — Что происходит?
Беда не приходит одна. В этот момент из-за угла показался Ромео. Он наконец-то избавился от повозки. Одно колесо угодило в яму, оглобли сломались, и теперь конь мог гнаться за своей любимой хоть до края вселенной. И дальше, если потребуется.
Он сбавил ход и растерянно остановился. Странно. Куда ж она подевалась? Куда исчезла?
— Тссс, — зашипела Пачкуля. — Это он! Не двигайтесь.
Они сидели в снегу, боясь пошевелиться. Ромео нерешительно оглядывался по сторонам. В какой-то момент он посмотрел прямо на них — но после одной-двух полных ужаса секунд недоуменно фыркнул и скрылся за деревья.
— Уф! — сказала Пачкуля. На ее невидимом лбу выступил невидимый пот. — Едва не попались. Пошли. Надо убираться отсюда, пока есть возможность.
Они кое-как поднялись — и в этот миг, без всякого предупреждения, они начали проявляться. Сперва был просто воздух. Потом возник призрак насквозь просвечивающей карнавальной лошади с прозрачной всадницей.
— Эй! — закричал Красавчик. — Я вернулся! Привет, я!
— Тихо, болван! — шикнула на него Пачкуля. — Хочешь, чтоб он услышал?
Тут у Цуцика сдали нервы, он не выдержал и завопил.
Ромео замер, навострил уши и оглянулся.
Вот она! Его любовь! Как же он ее не заметил? С диким ржанием конь повернулся — и погоня возобновилась. С той лишь разницей, что теперь карнавальная лошадь и всадница то исчезали, то появлялись, словно изображение в неисправном телевизоре. Они растворялись в воздухе на несколько минут, а затем снова становились видимыми. А Ромео был все ближе.
— Быстрее! — кричала Пачкуля. — Ну же, вперед!
— Кдасавчик! — голосил Цуцик. — Он пдямо за мной, Кдасавчик. Я чувствую, как он дышит! У меня в боку колет! Я больше не могу бежать!