– Ну, тогда по коням? – улыбнулся Михаил.
– По коням.
«Какой же он хороший. И красивый, – подумала Аня, когда Леонов отошел к своей машине. И тут же одернула себя: – Стоп! Тебе через год тридцать, а ты сидишь и пялишься на парня, как малолетка».
«Шевроле Блейзер» тронулся, и Аня последовала за ним.
Тридцать лет! Время летит. В пятнадцать она мечтала уехать в Америку покорять Голливуд, а в семнадцать ей покорился юрфак МГУ, и о Голливуде пришлось забыть. Ее мечта немного трансформировалась, но суть осталась той же – она хотела путешествовать. За год работы в серийном отделе Аня ездила в основном по деревням и селам Подмосковья, и это никак не соответствовало ее грезам. Где белоснежные круизные лайнеры? Где тропические острова? Где накачанные парни в набедренных повязках?.. Эй! Снова за свое?! Черт знает что! Но Миша ей нравился. Что она с этим могла поделать?
У Анны за ее небогатый сексуальный опыт было всего трое мужчин (а кто-то ведь всю жизнь счастлив с одним). Не сказать, что она была с ними несчастлива. Счастье наверняка какое-то было. Просто оно было кратковременным, и Аня про него забыла.
«Не этого тебе надо, дорогая моя, не этого».
Они выехали на федеральную трассу. Аня увидела указатель: Москва – 45 км. Дождь перестал, или они его оставили позади. От выглянувшего солнышка стало как-то теплее на душе. Аня улыбнулась и попыталась вспомнить мимолетные минуты счастья хотя бы с одним из трех бывших.
5
Михаил Леонов сел за руль своего автомобиля и посмотрел в зеркало заднего вида. Ну и ливень. Достал из отделения для перчаток бумажные полотенца. Оторвал изрисованный край (блокнота под рукой не было, вот и изрисовал). Вытерся чистым полотенцем. Снова посмотрел в зеркало. Снял с брови кусочек намокшей бумаги и усмехнулся. Надо же, как он струхнул там, на краю деревни. Со дня обстрела в Чечне прошло больше семи лет, а в памяти свежо. Как будто только вчера было. Миша улыбнулся собственному отражению и завел машину, отгоняя дурные мысли. «Шевроле» тронулся, уезжая из нехорошего места. Анина «девятка» не отставала.
Когда выехали на федеральную трассу, Михаил успокоился и уже не так часто смотрел в зеркало заднего вида. Вспомнил, что не положил бумажные полотенца в бардачок. Да и черт с ними! Краем глаза глянул на сиденье, на котором лежал рулон. И только сейчас Миша заметил кексы, купленные для Ани. Про них он вообще забыл. Пребывание на границе этой деревни начисто выветрило все мысли, кроме одной – как можно быстрее убраться оттуда. Вот и осталась Аннушка без сладенького.
«А для чего ты вообще их ей купил? – сам себе задал вопрос Михаил. – Хочешь впечатление произвести? Да еще и незабываемое?»
И ведь чуть-чуть не произвел. Едва не наложил в штаны, там, кукуя возле увязнувшей машины. А мог ведь еще и мимо «девятки» проскочить на радостях, что вырвался. Это все деревня.
На самом деле Миша боялся себе признаться, что опасается Анну Рыжову. С ней он чувствовал себя как в кабинете на допросе. Только следователь не грубый мужлан, а красивая девушка. Но легче от этого не становилось. Ну почему она не бывшая учительница или библиотекарь? А что, если б она была бывшим проктологом? Миша улыбнулся. Проктологи бывшими не бывают. Как и менты. Добровольное ковыряние в чужом дерьме становится их образом жизни. Миша подумал, что очень глупо выглядит, улыбаясь дороге. Посерьезнел и взял один кекс.
«Не кексами ее надо удивлять», – вздохнул Миша Леонов и откусил сдобу.
6
Он стоял за полуразрушенной конюшней и смотрел на дом, в который вошла старуха. Минут через десять проехала машина и остановилась недалеко от бабкиного дома. Увязла колесом в глинистой яме.
Он сидел тихо и наблюдал за тем, как парень пытается вытащить свой застрявший автомобиль. Деревня небольшая – одна улица. С того места, где он стоял, деревня просматривалась в обе стороны. Он увидел, куда пошел водитель. Еще минут через двадцать машина укатила вверх по холму. Он постоял какое-то время, все еще опасаясь, что внедорожник вернется. Потом вошел в пролесок и сторонкой, прячась за деревьями и кустами, двинулся к дому старухи.
Он поднялся на небольшое крыльцо. Под тяжестью его тела ступени заныли. Дверь была приоткрыта. Он распахнул ее, ожидая услышать скрип, и шагнул в пахнущие сыростью и какими-то травами сени.
Старуха сидела в кухне за столом и с блаженной улыбкой смотрела куда-то вниз, на свои сморщенные руки. Она услышала, что кто-то вошел, но головы не подняла. Он догадался, что старуха вяжет.
– Федька? Что, опохмелиться пришел?
Когда она увидела – кто перед ней, ее глаза едва не вылезли из орбит. Она поняла – опохмеляться никто не будет. Не в этот раз. Он бросился на нее, бабка даже пискнуть не успела. Здоровяк повалил ее на пол, сорвал с головы платок и, продолжая удерживать старуху, запихнул его ей в рот. Несчастная почти не сопротивлялась, только мычала и плакала.
Он вытащил старуху в сени. Отыскал там веревку. Вывернул бабкины руки назад и связал их. Перекинул второй конец веревки через балку и потянул, поднимая свою жертву вверх. Раздался хруст, ее тонкие костлявые руки вывернулись под невообразимым углом. Платок, забитый в рот, не удержал вырвавшийся вопль. Но крик тут же смолк – старуха потеряла сознание.
Он не хотел продолжать, пока она не придет в себя. Прошел на кухню, налил чаю и снова вышел в сени. Старушка так и не пришла в себя. Здоровяк срезал с нее одежду. Ухмыляясь, отбросил мокрые трусы в угол. Попытался угадать, в какой именно момент она обмочилась. Плевать. Теперь уже не важно. Сейчас куда интересней совсем другое.
Он вернулся на кухню, допил чай, вымыл кружку, а потом снял кожу с так и не пришедшей в сознание семидесятилетней старухи.
7
Михаилу Леонову почему-то именно сейчас вспомнился эпизод жизни, когда он и думать не мог, что работа, так необходимая ему на тот момент, сама найдет его. И что удивительно, это произошло с подачи того, кто как раз до этого лишил его заработка.
Миша Леонов сидел на складном стуле и рисовал портрет особы преклонного возраста. Лучше б она принесла свою фотографию. Нет же – ей надо, и с натуры. Причем эта поизношенная натура вертелась, как блохастая собака. К каждому клиенту Миша имел свой подход. Поразмыслив, он решил приукрасить внешность пожилой дамы. Если она так нервно на стуле егозит, вряд ли на непонравившийся портрет адекватно отреагирует. И уличный художник Михаил Леонов постарался угодить старушке. В конце концов, она ведь должна будет заплатить ему четыре сотни.
После того как Михаил ушел из ОМОНа, он так никуда и не устроился. Да и выбора, по сути, у него никакого не было. Охрана или полиция – вот и весь выбор. А Миша не хотел менять шило на мыло и решил посвятить себя любимому делу. Точнее, одному из них. У него было два любимых занятия: рисование и спорт. Причем если рисование он обожал с самого детства, то в спорте нашел себя только лет в пятнадцать. Записался как-то с другом за компанию на рукопашный бой и втянулся. Получил мастера спорта. Потом решил попробовать еще в чем-то. Выбор пал на бокс. В армию ушел МС по рукопашному бою и КМС по боксу.