— Не всегда получается вовремя остановиться, — признался Сашок.
— Но сейчас же ты не пьешь?
— Это потому, что ты рядом, Толик. С тобой спокойно и хорошо.
Толик вскинул руку и посмотрел на часы:
— Можно сваливать. Думаю, теперь уже повсюду спокойно.
— Нет, — покачал головой Шурик, — они долго еще не успокоятся. Такого клиента…
Толик приложил палец к губам и усмехнулся:
— Но мы-то тут ни при чем! Мы в ресторане пьянствовали при свидетелях.
Мужчины громко рассмеялись и, подозвав официанта, расплатились, щедро оставив на чай, а затем вразвалочку двинулись к выходу.
Внизу уже ничего не говорило о том, что сегодня здесь побывал ОМОН, наверху, на втором этаже, гудел весельем зал.
Метрдотель вышел проводить своих постоянных клиентов, Толика он знал прекрасно, тот бывал здесь не реже одного раза в неделю и всегда щедро расплачивался. Метрдотель Толика уважал, никогда тот не устраивал в ресторане безобразных сцен. Правда, бывало, что напивался в дым, но и тогда вел себя сдержанно, в драку не лез, к женщинам не приставал.
— Ну, что ж, — метрдотель крепко пожал руку Толику и подмигнул двум молодым бандитам, — заходи, Анатолий, всегда тебе рады. Лучшие места твои и лучшие девочки тоже.
— Ты же знаешь, Савелий, я девчонками с улицы не интересуюсь. Выпить — всегда пожалуйста, а бабы — нет.
У меня к ним свои счеты.
Трое мужчин вышли на улицу. Они чувствовали себя немного неловко в костюмах, при галстуках.
— Ну вот, ребятки, — Толик хлопнул своих приятелей по плечам, — можно до завтра отдохнуть. Но чтобы больше не пили. Днями нам предстоит крутая работенка. Надеюсь, вы не забыли?
— Как можно забыть! — Сашок весело улыбался, Шурик же оставался мрачно-сдержанным.
Ему хотелось снять сегодняшний стресс спиртным, но он понимал: с Толиком лучше не спорить, и если тот приказал не пить, значит, надо воздержаться, потому как у Толика нюх на алкоголь был почище, чем у самого рьяного гаишника, и если назавтра унюхает запах, то добра не жди.
На расправу Толик был скор, Шурик хоть уважал его, но побаивался.
Ему казалось, что Толик видит людей насквозь, словно у него не глаза, а рентгеновский аппарат, а вместо головы — детектор лжи. Возьмет тебя за руку, подержит секунд пятнадцать, заглядывая в глаза, и узнает о тебе все. Знает, что ты говорил в его отсутствие, и знает даже, с кем ты провел ночь.
— До завтра, — взмахнул рукой Толик и остановил такси.
Сегодня он был щедр.
— Садитесь, ребята, а я немного пройдусь.
Такси тронулось, увозя Сашка с Шуриком, а Толик, запустив руки в карманы брюк, неторопливо двинулся по тротуару в сторону набережной. Он, как всякий преступник, любил бывать на тех местах, где совершил преступление. Ему не терпелось глянуть на крыльцо, послушать, о чем судачат зеваки, посмотреть на окна, по которым пришлось стрелять.
Он всегда возвращался на места своих преступлений и, самое главное, делал из увиденного правильные выводы, иногда корректировал свое дальнейшее поведение. Теперь же ему предстояло подумать о том, правильный ли план он составил и не стоит ли его резко изменить. Он знал, что и Петров, и Короедов — люди коварные, их словам верить нельзя. Если им будет выгодно расправиться с ним и его помощниками, они расправятся. Значит, ситуацию следует повернуть так, чтобы тем было выгодно оставить его, о живых и впоследствии помочь скрыться.
Никогда прежде Толику не приходилось проворачивать дела такого масштаба, как сегодня, и он удивлялся себе, с каким спокойствием шел к набережной. Когда он оказался на берегу Невы, перед старым домом с высоким крыльцом, то ему уже и самому не верилось, что около пяти часов назад они с Сашком и Шуриком палили здесь из автоматов, а затем убежали, оставив на ступеньках четыре трупа.
К месту убийства никого еще не пускали, крыльцо было огорожено, людей из здания выпускали через черный ход. Все места в уличном кафе были заняты. Тут расположились журналисты, телевизионщики со своими камерами и микрофонами в надежде, что кто-нибудь из следственной бригады зайдет выпить кофе и можно будет его расспросить о том, как продвигается следствие.
Тут же крутились жители из близлежащих домов, любители попасть на телеэкран. Да и просто любопытных питерцев хватало. Среди них и затесался Толик, похожий на бизнесмена средней руки, покинувшего свой офис для того, чтобы пройтись у реки, подышать воздухом, обдумать очередную сделку.
Толик прикурил сигарету, несколько раз затянулся. Но вместо того чтобы смотреть на здание с еще не приспущенным флагом, он смотрел на реку, на сверкающую золотом иглу Адмиралтейства.
Его тронули за локоть. Он медленно повернул голову и посмотрел сверху вниз на щуплого старика, в пальцах которого дрожала незажженная папироса.
— Извините, любезный, у вас огонька не найдется?
— Почему же не найдется, батя, — бесшабашно произнес Толик, щелкая золоченой зажигалкой.
Старик хотел прикрыть огонек рукой, но Толик покачал головой:
— На ветру не гаснет, батя.
— Хорошая вещь она и есть хорошая, — старик затянулся и закашлялся. — Черт, горло дерет! Первая за сегодняшний день. Я бы, наверное, не закурил, если бы Леву Малютина не застрелили.
— Кого, кого застрелили?
— Малютина Льва, представителя президента.
Как показалось Толику, старик рьяно интересовался политикой и был в курсе всего происходящего.
— Чем он занимался?
— Девушка? — мечтательно проговорил старик. Его кадык задергался, а уголки рта опустились. — Честнейший был человек! Я его, между прочим, два года учил, он мой студент. Такими студентами гордиться можно. Расправились с ним безжалостно и кровожадно.
— Каждый день кого-то убивают.
— Это-то и плохо! Все реформы вкривь и вкось пошли, всех честных отстранили. А кого отстранить не смогли, так физически убирают, — старик явно раздухарился, увидев в глазах Анатолия заинтересованность. Он и не рассчитывал, что у него появится благодарный слушатель. — Вот вы себе представьте.., извините, пожалуйста, не знаю вашего имени и отчества…
— Неважно, — сказал Толик.
— Так вот, любезный, у меня было несколько выдающихся студентов, и Лева один из них. Тихий такой, незаметный, но как напишет работу, так ее хоть в газете печатай. Очень толковый был молодой человек! Надо сказать, все сложилось у него, чтобы он карьеру сделал, взлетел, можно сказать, очень высоко, одним из самых важных людей у нас в Питере стал. Обычно все в Москву рвутся, а Лева, наоборот, вернулся домой. Я его не видел уже лет десять, лично не встречался. По телевизору видел, интервью его слушал. Толковые, надо сказать, интервью.