– Ты хочешь знать, где находится граница Города?
–Да.
– Я могу тебе её показать.
– – Ну да?! – Блум от изумления даже рот приоткрыл.
– Вот тебе и «ну да», – усмехнулся Хантер.
– Так вы уже видели границу? – весь подался вперед Блум.
– Конечно, – солидно кивнул Хантер.
– И что там, за ней? – от нетерпения Блум с такой силой сжал кулаки, что ногти впились в ладони.
– Да как тебе сказать… – ногтем большого пальца Хантер задумиво поскреб левую скулу. —.В общем-то, ничего особенного.
– Но вы были там?
–Где?
– За чертой Города?
Блуму показалось, что Хантер на мгновение растерялся.
– Нет…
– Ну, как же так! – с отчаянием всплеснул руками Блум. – Нет, это просто выше моего понимания! Быть у самой черты и не переступить ее!..
Хантер посмотрел на Блума едва ли не с сожалением.
– Горячишься, Блум, – сказал он, покусывая нижнюю губу. – Быть может, высшая мудрость как раз в том и заключается, чтобы заметить черту и остановиться перед ней.
– Ну, уж нет! – тряхнул головой Блум. – Я на границе не остановлюсь! Только покажите мне ее!
– Посмотрим.
Хантер, похоже, не имел ни малейшего желания вступать в спор на эту тему. Он снова принялся жевать свою нижнюю губу, время от времени посматривая в окно, словно ожидал увидеть там нечто новое.
– Но, в принципе, Город можно покинуть? – не пожелал оставить его в покое Блум.
– Не знаю, – недовольно буркнул Хантер.
– Но вы ведь видели границу…
– Я никогда не пытался выйти за нее. Я наоборот постоянно слежу за тем, чтобы граница не отрезала меня от Города.
– Разве такое возможно? – удивленно вскинул брови Блум.
– Все возможно, – уклончиво ответил Хантер.
– Так что же, выходит, граница Города не имеет постоянного местоположения?
– До поры до времени она находится на одном месте, а потом…
Хантер показал Блуму раскрытую ладонь левой руки, и дважды рубанул по ней ребром правой ладони, – сначала возле кончиков пальцев, а затем ближе к запястью.
– Граница перемещается скачком? – переведя взгляд с руки Хантера на его лицо, с откровенным недоверием спросил Блум.
– Точно, – кивнул Хантер.
– А спустя какое-то время она возвращается в прежнее положение?
– Нет. Продвигается дальше.
– Значит, Город все время уменьшается в размерах.
– Снова не угадал. Размеры Города все время остаются неизменными. Просто в то время, когда с одной стороны, – ладонью, поставленной вертикально, Хантер сделал указующий жест по направлению движения поезда, – граница откусывает от Города кусок, с другой стороны, – взмах ладонью в обратную сторону, к хвосту поезда, – появляется новая улица.
Слушая Хантера, Блум в задумчивости прикусил зубами ноготь на большом пальце левой руки.
Левая щека Хантера дернулась, словно от нервного тика. На самом же деле подобное сокращение мышц на его лице должно было изображать саркастическую усмешку.
– Что, парень, сложная задачка?.. Признаться, я тоже не сразу во всем этом разобрался.
– Напротив, – медленно покачал головой Блум. – Теперь я, кажется, кое-что начинаю понимать… Скачкообразное перемещение границы, это, должно быть, и есть Разлом.
– Что ещё за разлом? – широкие брови Хантера сошлись у переносицы, образовав глубокую вертикальную складку, пересекающую лоб.
– Так называл это явление один человек… Он уже умер… Но ему удалось каким-то образом вычислить периодичность такого события.
– Я тоже обратил внимание на определенную периодичность, – кивнул Хантер. – Граница ежегодно меняет свое местоположение.
– Раз в год?.. – Блум достал план Города, переданный ему Газимом, и наложил его поверх своего. – Так оно и есть! – он повернулся к Хантеру. – Этот план был выполнен четыре года назад. И положение всех улиц на нем сдвинуто на четыре позиции по сравнению с нынешним.
– Я никогда не пользуюсь картами, – покачал головой Хантер. – Очень уж они неточные. Все карты у меня здесь, – указательным пальцем Хантер коснулся виска. – Так куда надежнее.
– Так, все же, куда мы едем? – придерживая рукой листы на сиденье, спросил Блум.
– Мы? – удивленно глянул на него попутчик. – Мне показалось, что каждый из нас едет сам по себе, каждый по своему собственному делу.
– Но вы ведь обещали показать мне границу! – почти с обидой воскликнул Блум.
– Обещал, – не стал отказываться от своих слов Хантер. – И покажу, если ты все ещё не передумал.
– Я хочу увидеть границу! – горячо заверил его Блум.
– Вот и ладно, – коротко кивнул Хантер. – Придет время, – увидишь.
Он водрузил свой квадратный затылок на подголовник сиденья. Взгляд его скользил поверх головы Блума, словно попутчик, случайно оказавшийся вместе с ним в одном вагоне, в одно мгновение превратился в бесплотного призрака.
Блум недовольно поджал губы, но приставать к Хантеру с дальнейшими расспросами не стал, решив, что, и в самом деле, лучше будет увидеть все собственными глазами. Характер у Хантера был не самый легкий, поэтому от него вполне можно было ожидать внезапной перемены решения в случае, если спутник не будет соответствовать всем тем требованиям, что он к нему предъявлял. Знать бы еще, как нужно выглядеть в глазах Хантера, чтобы завоевать его доверие?..
– Внимание! Станция «Тринадцатая улица»;
– Не грусти, парень, – неожиданно подмигнул Блуму Хантер. – Скоро уже будем на месте.
Не зная, что ответить, Блум только молча пожал плечами и снова уставился в окно, за которым яркий свет станционной платформы вновь с запланированным раз и навсегда однообразием сменил безысходно-серый полумрак тускло освещенного туннеля.
Стили Блум
«Странный, все же, человек этот Хантер. Не сказать, чтобы он внушал какое-то опасение или недоверие, и все же… Одним словом – странный. Не похожий на других, живущих в Городе. Ведь у него тоже есть какая-то своя цель. Ни за что не поверю в то, что он просто так катается по линии монорельса… У каждого должна быть своя цель. Жизнь прожить, – это не фунт изюма съесть… Странная какая-то пословица. Знать бы еще, что понимал под этими словами тот, кто её придумал… Древние вообще часто задавались вопросом о смысле жизни. И к чему их это привело? К войнам?.. К тотальному самоистреблению?.. К созданию городов-крепостей, обособленных от всего остального мира и готовых стоять насмерть?.. Ради чего? Что за идеалы защищали наши предки, взяв в руки оружие?.. Сейчас этот вопрос уже никого не волнует. Солдаты былых войн давно уже превратились в дорожную пыль. А мы… Мы сами давно уже утратили интерес к чему бы то ни было… Почти все. Исключение составляют только чудаки вроде Хантера…