Серые подшучивают друг над другом, методично выполняя свою работу. Кто-то из моих черных беспомощно простерся на спине, а они протыкают скафандр импульсными копьями, пронзают его, пригвоздив к земле, словно мальчишки, мучащие выкинутого на берег краба. Потом добивают его из винтовок, стреляющих бронебойными пулями под названием «диггеры».
По знаку Рагнара мы начинаем бесшумно валяться в грязи. Черная густая жижа остужает раны на моем теле и скрывает татуировки меченого. Показываю на одного из золотых, изображая, что у того кончился кислород. Рагнар кивает, и я снимаю с тела безымянного аурея лезвие-хлыст и вручаю меченому. Никогда никто, кроме золотых, не прикасался к этому оружию со времен Темного восстания – ни преторы, ни черные, ни личная гвардия самой верховной правительницы. Прикосновение к лезвию-хлысту карается голодной смертью. То есть никакого шанса попасть в Валгаллу – лишь голод, холод и бесславный конец. Но у наших врагов импульсные щиты, и другим оружием нам с ними не справиться.
Лезвие выпадает из рук Рагнара, как будто оно раскалено, но я поднимаю оружие, вкладываю его в дрожащие руки меченого и шепчу:
– Они не боги!
Словно вышедшие на берег Стикса тени, мы бесшумно крадемся по кладбищу. Наши враги не готовы к нападению, поэтому станут легкой добычей. Ползу вперед на четвереньках, словно гигантский паук, и, почти не приподнимаясь от земли, убиваю двоих черных, прежде чем те успевают обернуться. Рагнар сворачивает шею еще одному, а второго разрубает пополам, нагрудная пластина отлетает в сторону. Поднимаясь на ноги, я подбегаю к самому высокому черному и с наскока вонзаю лезвие в его тело. Приземляюсь неудачно, с опорой на раненую руку, но даже не чувствую боли из-за адреналина. Серые оборачиваются, я падаю вслед за телом черного, перекатываюсь в грязи на живот и скрываюсь в тени среди трупов – у меня нет ни щита, ни доспехов, поэтому враги могут разнести меня в клочья своими гидровинтовками и импульсовиками. Рагнар тоже спрятался, пропал из виду.
Время идет. Сколько у моих друзей еще кислорода?.. Серые что-то кричат насчет плащей-невидимок оставшимся в живых черным и двоим золотым, а потом неохотно продолжают добивать моих людей, в попытке выкурить невидимых противников из убежища. Вот так умерла Лия, лежа лицом в грязи. Больше я такого не допущу!
Встаю на ноги молча – ни боевого клича, ни воя. Пусть попробуют разглядеть меня. Двигаюсь очень быстро. Когда они открывают огонь, я успеваю подойти к ним вплотную. В неистовстве проношусь сквозь строй, словно шарик, из которого выпущен воздух. В моих движениях нет изящества, лишь панический ужас. Пуль не разглядеть, но я чувствую, как они пролетают мимо, ощущаю исходящий от них жар. Одна задевает бицепс, наступает болевой шок. Кожа лопается, пуля пронзает мягкие ткани, сухожилия, мышцы и выходит с другой стороны, слегка чиркнув по кости. Из моей груди вырывается стон, я тут же бросаюсь на врагов, и вскоре становится тихо.
Они упустили свой шанс.
Благодаря урокам кравата, которые давал мне Лорн, за считаные секунды я убираю двенадцать врагов. Двенадцать мужчин и женщин.
Ко мне приближаются золотые и уцелевший черный. Ауреи летят на гравиботах. Рагнар поднимается из грязи и метает свое лезвие, словно копье. Черный великан падает на землю, и Рагнар бросается к золотым, на бегу подхватывая с земли новое оружие.
Его сила восхищает меня. Рагнар вцепляется золотому в ногу, когда тот пролетает мимо. Импульсный щит бьет меченого током, все его тело содрогается от боли, но он лишь издает жуткий рев, не разжимая рук, и с воплем, вырывающимся не из горла, а из самых глубин души, валит аурея на землю, как полено, да еще и срывает с него гравибот. Стройный золотой откатывается в сторону с криком «Меченый!», и к нему приходит на помощь его друг.
Теперь их двое, поэтому я спешу на подмогу Рагнару.
– Жнец! – восклицает один из золотых, убирая шлем и открывая высокомерное лицо аурея.
Нобиль со шрамом, уверенный в себе. В своей родословной. В законности своего положения в этом мире. На его лице отражается радость, но потом золотой с отвращением морщится, заметив хлыст в руках Рагнара.
– Ты дал клинок своих предков этому псу?! – с ненавистью смотрит он на меченого, потом на лезвие – в ярости и замешательстве. – Забыл, что такое честь? – вопрошает он, но я не собираюсь вести с ним беседу.
– Знай, с кем столкнулся, Андромедус! – рычит второй золотой, постарше. – Я Гай Картус из рода Картиев! Мы построили столпы Венеры! Первыми совершили перелет между внутренней и внешней окраинами, а теперь владеем всеми шахтами скопления Хельса!
– Кончай свою «Илиаду»! Рагнар, убей этого идиота, нам нужны его гравиботы!
– Посылаешь пса делать твою работу? – сплевывает золотой.
– Я человек! – кричит Рагнар, заглушая рев двигателей проходящего мимо корабля.
Он брызжет слюной, лицо искажено гневом, на шее выступают вены. С воем он бросается вперед раньше, чем я успеваю поднять хлыст, хватает с земли труп черного и использует его в качестве щита, защищаясь от вражеских лезвий. Наносит удар Гаю – без оружия, просто кулаком. Удар приходится по импульсному щиту, но под натиском меченого Гай падает на спину. Потом Рагнар убивает второго золотого, прорывая его оборону и яростно вращая мечом до тех пор, пока не разрубает аурея пополам. Отшвырнув в сторону верхнюю часть туловища, он подходит к Гаю, лежащему в грязи. Мышцы меченого до сих пор сводит судорогой от прикосновения к импульсному щиту, но он твердой рукой приставляет лезвие к горлу золотого и рычит:
– Скажи, что сдаешься, и останешься в живых!
Гай лишь презрительно плюет в его сторону.
– Покорись мне, как один человек покоряется другому!
– Никогда! – с язвительной улыбкой отвечает Гай, а потом произносит свои последние слова четко и громко, храбро и отважно, соединяя в своем монологе самое лучшее и самое худшее, что только есть в этих потрясающих людях: – Я аурей, легат Гай Картус! Я венец творения и не покорюсь тебе, ибо человек не может покориться собаке!
– Так стань же прахом! – говорит Рагнар и наносит последний удар.
Надеваем гравиботы и вытаскиваем наших людей со дна реки, хоть и не так быстро, как хотелось бы. На берегу нахожу полумертвого Севро, лежащего лицом вниз. Он ругается и плюется, пока мы с Клоуном и Крошкой помогаем ему выбраться из скафандра.
– Есть погибшие? – тихо спрашивает он. – Что с моими упырями?
– Нас осталось немного, – дрожащим голосом отзывается Клоун.
– Виргинии удалось уйти? – шепчет он, и все как по команде смотрят на меня.
– Думаю, да. Но связаться с ней пока не получается, – отвечаю я. – В любом случае надо торопиться. Если Мустанг жива и ей удастся вырубить генераторы, обеспечив посадку нашему подкреплению, то защитный купол будет снят и верховная правительница может сбежать! Надо действовать сейчас, пока она в ловушке!
Севро кивает, и Крошка протягивает руку, чтобы помочь ему встать. Маленькая Ведьма, едва достающая Рагнару до солнечного сплетения, замечает в руках меченого лезвие, когда тот освобождает еще одного черного из отключенного скафандра, и повышает голос: