От этих мыслей радость его испарилась. Он допил вино, выругался и швырнул на пол порожнюю бутылку.

– Я попал! Увяз по самые помидоры!

Осколки разлетелись в разные стороны, а легче на душе не стало. Скорее наоборот. Теперь придется собирать битое стекло.

Занимаясь этим неприятным занятием, Антонио порезался и, сунув палец под холодную воду, разразился отборным матом. Тут, в Италии, он почти не употреблял бранных словечек, которыми щеголял раньше. Роза запретила, а он привык слушаться ее. Но сейчас его так все допекло, что неприличные выражения посыпались как из рога изобилия.

Антонио был зол, пьян и напуган. Если он не угодил куратору, тот может принять решение, которое отнимет у Антонио будущее. Его жизнь не стоит и гроша.

Он позвонил Розе и сказал, что едет домой. Жена надавала ему поручений, и это отвлекло его от тяжких раздумий. Скоро ему выходить на работу. Будет меньше времени на страхи. В музее он по совместительству выполнял еще обязанности садовника: подстригал кусты во дворе и поливал цветы.

Вечером, сделав покупки для Розы, он вернулся в гостиницу, побросал вещи в сумку, убрал пустые бутылки и тоскливо осмотрел тесный номер. Рим, как и прочие знаменитые города, имел второе лицо. Антонио прежде не задумывался, какой уровень жизни он предпочитает. А тут его осенило, что он всегда довольствовался малым и не претендовал на большее.

Звонок куратора застал его в холле отеля, когда он отдавал дежурному ключи от номера.

– Ты уже выехал?

– Выезжаю, – угрюмо ответил Антонио.

– Хорошо. Не спускай глаз со своих русских постояльцев. Они тоже возвращаются в Мессину…

* * *

Обратная дорога оказалась утомительной. У Ларисы разболелась голова. Ренат объелся сладостей, и его мутило.

– Тебя укачало, – сочувствовала она. – Надо было выпить таблетку.

– Меня не укачивает!

В автобусе работал кондиционер, но Ренату было душно. Когда ему удалось задремать, он сразу очутился на месте жениха Франчески. Любовь боролась в нем с обидой и ревностью. Как он сумел выслушать ее исповедь?! Казалось, он задохнется от боли, причиняемой каждым ее словом. Мичман Брасов! Вот к кому она сбежала! Ее «болезнь» называется банально и неприлично. Похоть! Если выражаться по-светски, Франческу обуяло вожделение, плотская страсть к своему спасителю.

Марио мог ее понять, но был не в силах простить. Так ему казалось в первый момент после циничных откровений невесты. Впрочем, ее цинизм был продиктован раскаянием и желанием выставить себя в самом невыгодном свете.

– Я не ищу прощения, – заявила она. – Я сама себя не прощу!

Молодой человек молчал, потрясенный неожиданными признаниями Франчески. Его милая скромница отдалась мужчине-чужестранцу без родительского благословения, без венца. Она забеременела от любовника, который предложил ей аборт! На этом настаивала его мать, графиня.

У Марио волосы зашевелились на голове, когда он представил, что пережила его невеста. Она уже не та чистая девушка, к которой он боялся прикоснуться. Она стала женщиной. И скоро станет матерью. Ему казалось, что он не вынесет оскорбления и обмана. Он убьет Франческу, а потом покончит с собой. Выстрелит себе в висок – и всё! Всё! Лучше лежать в могиле, чем стать посмешищем.

Вероятно, он сказал ей об этом. Она не заплакала, но упала на колени и взмолилась:

– Я заслуживаю смерти и готова принять ее! Прошу об одном: пощади невинного младенца, которого я ношу! Пусть он родится на свет, а потом делай что хочешь. Я на все согласна.

Если бы у него хватило решимости прикончить ее прямо там, на пустынном берегу моря, и сбросить труп в воду! А потом прыгнуть следом за ней и пойти на дно. Это даже лучше, чем выстрел в голову. Они разделят смерть на двоих. Но Франческа была не одна. В ней жил третий! Ребенок, которого она умоляла оставить в живых.

У Марио не поднялась рука на девушку, которую он боготворил. Пусть не с ним она провела первую брачную ночь, не от него зачала ребенка. Младенец за мать не в ответе. Франческа права…

Ренат вздрагивал и стонал во сне. Лариса подумала, что тайна Франчески неразрывно связана с ее двумя мужчинами. Саджино и Брасов! Каждый из них сыграл фатальную роль в ее судьбе. Но где тот неотвратимый миг, когда девушка попала в ловушку? Орудием фортуны был Брасов?.. Или все же Саджино? Жених показал Франческе монастырскую летопись, а любовник присвоил себе свиток.

– Украл, – прошептала Лариса. – Зачем? Что заставило офицера, графа позариться на кусок пергамента?

На остановке она растолкала Рената, и они выпили в придорожном кафе по чашке крепкого кофе.

– Держу пари, что не сядь Франческа на прогулочный поезд «Санетти», с ним ничего бы не случилось. Состав благополучно проехал бы туннель в скалах и тем же путем проследовал назад в Рим.

– Согласен. Но в чем тут фишка?

– Вернер не зря подбросил нам открытку с видом на виллу Каста-Соле. Это его подсказка.

– А по-моему, он нарочно нас путает.

– Надо искать ответ в поместье…

– Мы уже искали. Нам не много удалось выяснить. Стены неразговорчивы, впрочем, как и обитатели дома.

– Мы просто не поняли их языка!

Ренат подумал, что в ее словах есть логика…

Глава 29

Мессина

Кармела поставила мольберт у окна гостиничного номера и писала маслом вид на море. Белые пятна домов на берегу, зелень, солнечный свет и синяя полоса воды.

– Тебе нравится? – обернулась она к Терезе, покусывая кончик кисти.

– Да…

– Ты даже не взглянула!

Старшая сестра разбирала бумаги из отцовского сейфа. Купчие на недвижимость и другие важные документы она сразу положила в банковскую ячейку, а потом занялась личным архивом родителей. Тот был скромен и помещался в папке из пластика. Письма, несколько страниц из девичьего дневника матери, любительские стихи отца, – все на пожелтелых листах бумаги с фамильным вензелем. Старые фотографии родственников, которых Тереза не помнила. Ничего, заслуживающего внимания.

Она отложила в сторону черно-белый снимок красавца-блондина в полный рост, датированный 1909 годом. Прямая осанка, классические черты лица, короткие завитки волос, парадный офицерский мундир. Хорош! На обратной стороне карточки выцветшая надпись чернилами: граф Георгий Брасов.

Вероятно, Франческа привезла фото любовника из скандальной поездки в Россию. На память. Саджино могли выбросить снимок, но поступили иначе.

«Как-никак, это наш предок, – подумала Тереза, вглядываясь в слегка надменное лицо графа. – Красавчик! Благодаря его крови в нашей семье рождались пригожие дети. Нам еще повезло, что беспутная Франческа согрешила с аристократом, а не с простолюдином!»