– Мы оставили Павла на верную гибель, – пробормотал, не поднимая головы, Глумз.
– Не думаю, – резко, с вызовом ответил Гайно. – Мы, наемники, умеем воевать в пустыне, а центурионы к ней непривычны.
– Но как он сможет преодолеть пустыню? – совсем тихо произнес Глумз. – Один, пешком?..
– Зачем же пешком, – решительно возразил Гайно. – Он сможет воспользоваться пневмодиском центурионов.
– Да помогут ему Хранители, – одними губами прошептал Глумз.
Паук, не ведая усталости, все так же равномерно загребал песок кривыми, растопыренными лапами.
Они остановились только тогда, когда солнце коснулось краем горизонта.
Гайно, стесняясь попросить помощи у Глумза, начал медленно сползать по отставленной в сторону паучьей лапе. Он старался не подавать вида, но раненая нога болела все сильнее. Неудачно оперевшись на нее, Гайно вскрикнул от резкой боли, сорвался и, как мешок, хлопнулся на песок. Скрипя зубами, он чуть отполз и сел, раскачиваясь, гладя ладонями больную ногу.
Глумз примостился рядом.
– Давайте я посмотрю вашу ногу, – предложил он.
Морщась от боли, Гайно стянул штанину.
Вся внешняя сторона бедра сильно распухла и была темно-багровой, с блестящим синюшным отливом.
Глумз, положив кончики пальцев на бедро, стал медленно водить ими по коже, постепенно усиливая нажим.
– Осторожнее, – простонал сквозь зубы Гайно.
– Потерпите, потерпите, – уговаривал его Глумз, продолжая свои манипуляции.
Наконец он оставил в покое больную ногу, расстелил свое старое одеяло и уложил Гайно.
– Расслабьтесь, постарайтесь забыть о боли и уснуть.
– Забудешь тут, – проворчал Гайно.
Глумз порылся пальцами в песке, нашел какую-то маленькую щепочку и ловко заострил ее с помощью зубов и ногтей. Получившимся шипом он стал водить по ноге Гайно, время от времени несильно покалывая и что-то невнятно бормоча при этом.
Гайно усмехнулся, наблюдая за странными действиями Глумза.
– У меня в рукоятке ножа есть обезболивающее, – сказал он.
– Лежите тихо и не мешайте мне, – строго прикрикнул на него Глумз.
Удивительно, но через несколько минут Гайно стало казаться, что боль стихает. Словно бы деревянная палочка, ползающая по коже, наматывала боль на себя. Медленно, почти незаметно боль убывала.
Погрузившись в это необыкновенно приятное ощущение, Гайно уснул.
Когда он проснулся, над пустыней висела непроглядно-темная ночь. Тянуло подступающим послеполуночным холодом.
Боли в ноге почти не ощущалось. Вместо этого Гайно стало казаться, будто под кожей бедра что-то несильно свербит, шевелится, перекатывается, неспешно переливается от колена к тазобедренному суставу и обратно.
Невдалеке чадил густым едким дымом хилый костерок. По другую сторону огня, зажав между колен автомат, сидел Глумз. Заметив, что Гайно проснулся, он дулом автомата подцепил котелок с каким-то варевом и поднес его к Гайно.
– Как ваша нога? – первым делом поинтересовался он.
– Великолепно! – не скрывая своего удивления и восторга, ответил Гайно. – Вы просто волшебник!
– Ну уж, – польщенно улыбнулся Глумз. – Никакое это не волшебство, а обыкновенная медицинская практика. Поешьте, – пододвинул он котелок. – И снова ложитесь спать. Во сне исцеление идет во много раз быстрее.
Гайно с аппетитом принялся за обжигающе-горячую, подгоревшую у стенок кашу.
– Как вам удалось развести костер? – спросил он в промежутке между ложками.
– Очень просто, – ответил Глумз. – Взял ваш нож и нарезал пустынной колючки. Горит она плохо, зато долго.
– А это не опасно? – проявляя привычную бдительность, спросил Гайно. – Костер, наверное, виден издалека.
– Думаю, что нет, – покачал головой Глумз. – Вряд ли центурионы или смотрители станут рыскать по пустыне ночью.
– Спасибо! – Гайно отставил в сторону пустой котелок. – Давайте автомат и ложитесь спать, я подежурю до утра.
– Нет! – Глумз решительно отстранил протянутую руку. – Спать сейчас надо вам. Я высплюсь завтра в пути.
– Но это несправедливо, – попытался возразить Гайно. – К тому же я уже выспался.
– Вы очень хотите спать! – строгим голосом произнес Глумз и плотно прижатой ладонью провел по лбу Гайно.
После этого у Гайно пропало всякое желание спорить. Он лег на бок и через мгновение заснул, сладко и безмятежно посапывая.
Глумз разбудил его на рассвете.
– Нам надо спешить, если мы хотим добраться до оазиса засветло, – сказал он.
– Вы так и не ложились? – с упреком спросил Гайно.
– Ничего, – отмахнулся Глумз. – Мне не привыкать.
Нога Гайно была в полном порядке. Не осталось и следа от вчерашней отечности и не слишком приятной цветовой гаммы.
Торопливо позавтракав уже приготовленной Глумзом кашей, путники забрались на паука.
Ехали, как и вчера, не останавливаясь.
Во второй половине дня на одуряюще-однообразной плоскости пустыни появилось инородное пятно.
– Ну, кажется, добрались, – с облегчением вздохнул Глумз.
Оазис был маленький и невероятно бедный. Среди чахлой зелени ютилось около двух десятков невысоких, кособоких палаток, которые Гайно вначале принял за брошенные для просушки шкуры животных.
Вышедшие навстречу незваным гостям жители были низкорослы, с худыми ногами и руками, выпирающими из-под серой, морщинистой кожи ребрами и впалыми животами. Их безбородые лица с мелкими, приплюснутыми, будто раздавленными, чертами и бесцветными, водянистыми глазами носили печать глубокой тоски и безразличия ко всему происходящему вокруг. Грязные тряпки, обмотанные вокруг бедер, заменяли им одежду.
– Ну и нищета, – удивленно вполголоса протянул Гайно. – Такого даже в Империи Глоров не увидишь.
Сделав шаг вперед, от группы отделился один из аборигенов.
– С миром ли пришли вы к нам? – спросил он.
При этом губы его двигались так активно, словно он умышленно подчеркивал артикуляцию слов.
– Мы пришли с миром, – ответил Глумз.
– Для чего же пришли вы к нам? – задал следующий вопрос абориген.
– Нас интересует ваш колодец, – сказал Глумз. – Мы хотим осмотреть его.
– Колодец? – Абориген удивленно поднял редкие брови. – Все колодцы одинаковы: яма в земле, а на дне – вода.
– И все же мы хотели бы осмотреть ваш колодец, – продолжал настаивать Глумз.
– И только для этого вы проделали столь долгий путь? – с сомнением спросил абориген.