– А эта женщина не донесет на нас? – с некоторой тревогой сросил Глумз.
– Вряд ли, – спокойно ответил Гайно. – Скорее всего она даже не знает, кого встретила. Повеселилась – и забыла.
Спустившаяся в долину тьма принесла с собой ночную свежесть и прохладу. Конечно, это был совсем не тот прожигающий до костей холод, который приходилось терпеть ночью в пустыне, но по позвоночнику все же бегал озноб. Чтобы согреться, путники ускорили шаг. Глумз даже накинул на плечи свое драное одеяло.
На утренней заре, по колено в молочно-белом, стелющемся по земле тумане, они наконец вошли в лес.
Глумз хотел было предложить ненадолго остановиться и передохнуть, но, видя, с каким нетерпением Гайно стремится вперед, к дому, только спросил, облизнув сухие губы:
– Далеко еще?
– Часа два такого хода, и мы дома, – улыбнулся, оглянувшись через плечо, Гайно.
Взглянув на Глумза, он понял, что того сильно утомил ночной переход. Сорвав с дерева два темно-коричневых плода размером с кулак, Гайно ножом счистил с них твердую, одеревенелую кожуру и протянул Глумзу золотистую, истекающую соком мякоть.
– Попробуй, – сказал он. – Это вкусно и прибавляет сил.
От плодов исходил густой, терпкий аромат. Их приторно-сладкий вкус Глумзу понравился не очень, но идти действительно стало легче. Ноги теперь передвигались как будто сами собой, в теле образовалась легкость, в голове – приятная пустота. По-видимому, решил Глумз, в плодах содержался какой-то легкий наркотик.
Но, как ни старался Глумз, выдержать взятый темп ему не удалось. Путь занял почти вдвое больше времени, чем рассчитывал Гайно.
Когда лес начал редеть, путники вышли на грунтовую дорогу, стелющуюся дальше среди широких полей свежевспаханной черной земли.
Вскоре они вошли в поселок.
Высокие и длинные одноэтажные дома, сложенные из огромных, грубо обтесанных бревен, с покрытыми дерном крышами, стояли без всякого порядка, на различном расстоянии друг от друга, развернувшись дверями каждый в свою сторону, – как зерна, брошенные рукой гигантского сеятеля. То и дело встречались постройки меньшего размера с возвышающимися над односкатными крышами кирпичными трубами, из которых плотными, густыми клубами валил серый дым. Из раскрытых дверей доносился ритмичный, певучий звон металла о металл. Нигде не было ни изгородей, ни заборов.
Находившиеся на улице жители – высокие, меднокожие, с четырьмя большими мускулистыми руками – с интересом посматривали на незнакомцев, но никто их не спрашивал, кто они и кого ищут.
Гайно уверенно выбирал дорогу среди неразберихи ничем не отличающихся друг от друга домов и кузниц. Глумз, с любопытством оглядываясь по сторонам, семенил за ним.
Остановившись возле знакомого ему дома, Гайно громко, раздельно стукнул три раза по дверному косяку и решительно распахнул дверь.
Во всю длину большой, просторной комнаты тянулся высокий стол из гладко оструганных, начищенных до сверкающей желтизны досок. В противоположном от входа конце комнаты едва приметно тлел очаг. По стенам висели боевые топоры, секиры, мечи, щиты и луки. Под ними стояли широкие скамьи. На одной из них, по левую сторону от стола, двое мальчиков примерно одного возраста, лет десяти, чинили большую рыбацкую сеть. На другой стороне комнаты занимались каким-то шитьем женщина и девочка лет пяти.
Увидев гостей, женщина воткнула иголку в полотно, отложила шитье в сторону и вышла навстречу.
– Спасибо вам, что выбрали именно наш дом, – сказала она, жестом руки приглашая проходить к столу. – Надеюсь, вы будете гостить у нас долго. – Женщина обернулась к сыновьям. – Юхо, сбегай-ка позови отца.
Один из мальчиков спрыгнул со скамьи и, обогнув чужаков, выбежал за дверь.
Двое оставшихся в доме детей сами, не дожидаясь указаний матери, принялись за дело. Мальчик, подбросив в очаг дров, старательно раздувал его, а девочка, гремя крышками, подвешивала над огнем различных размеров котелки и чайники.
Усадив гостей за стол, женщина выставила перед ними большие медные блюда, на которых лежали крупно нарезанные ломти серого, ноздреватого хлеба, сыр с капельками росы на срезе, овощи с сияющей влажной кожицей, словно только что сорванные с грядки, и столько еще всевозможной снеди, что Глумз, несмотря на голод, пришел в ужас.
– Хозяюшка, нам всего этого не съесть! – жалобно воскликнул он.
Женщина на это шутливое замечание Глумза даже как будто обиделась.
– Вы же никуда не торопитесь, – сказала она, переводя взгляд с одного гостя на другого.
Прозвучало это скорее как утверждение, нежели как вопрос. Мол, раз уж пришли в гости, так уважайте хозяев.
– Нет-нет, мы обязательно попробуем все, – торопливо заверил хозяйку Гайно. – Но особенно мне по душе ваша картофельная запеканка с грибами, уважаемая Скола.
Женщина удивленно дернула бровью, однако никаких вопросов задавать не стала, – гостей полагалось сначала накормить, а уж после расспрашивать.
Гайно поймал за руку пробегающего мимо мальчика.
– А тебя, шустрик, зовут Вик, – сказал он. – Угадал?
– Да, – весело кивнул мальчик.
– А вот с твоей сестренкой я незнаком. Ей сколько лет?
– Ее зовут Холма, – ответил мальчуган. – Ей только шесть.
– Привет, Холма, – махнул девочке рукой Гайно.
– Привет, – ответила девочка и, сняв с котла крышку, с чрезвычайно серьезным видом стала перемешивать его содержимое.
Глумз внимательно наблюдал за Сколой.
Женщина смотрела на Гайно со всевозрастающим удивлением, но правила этикета не позволяли ей первой начать расспрашивать странного гостя.
Распахнулась дверь, и в дом вбежал Юхо. Следом за ним вошел двухметровый обнаженный по пояс гигант. На его мускулистом теле и в кудрявых, черных с проседью волосах блестели крупные капли воды, которой только что окатил его из ведра сын.
С широкой, искрящейся улыбкой гигант раскинул в стороны четыре свои руки.
– Привет вам, гости! – громыхнул, подобно грому, его радостный голос. – Спасибо, что не прошли мимо нашего дома! Скола, надеюсь, ты не морила гостей голодом?
– Спасибо, благородный Хорк, – поднялся навстречу хозяину Гайно. – Уважаемая Скола выставила на стол самое лучшее.
– Вы знаете меня, незнакомцы? – удивился Хорк. – Могу ли и я узнать ваши имена?
– Моего друга зовут Гельфульд Глумз, – представил спутника Гайно.
Глумз, приподнявшись со стула, поклонился.
– Привет тебе, Гельфульд Глумз! – обнял его за плечи Хорк.
– А меня, Хорк, ты знаешь уже более двадцати лет, – чуть подсевшим от волнения голосом произнес Гайно. – Мое имя Гайно Тон.
– Гайно Тон? – улыбка медленно сползла с широкого лица Хорка.