Особую радость Матильде доставили рассказы об успехах сыновей.
– Они быстро растут, госпожа, – делился с ней Юэль. – Милорд Генрих не перестает донимать графа просьбами отпустить его в Англию. Он бы и с нами поплыл, если бы сумел проскочить на корабль незаметно. Да, я бы не удивился, найдя его в одной из наших телег с грузом. – Де Майенн улыбнулся. – Ваш сын горит желанием надеть корону и править Англией, так что будьте внимательны, а не то у вас появится новый соперник прямо внутри семьи. Генрих такой одаренный, он смог бы.
Матильда светилась гордостью и счастьем.
– Только недостаточно высок еще для короны, – пошутила она, отдавшись столь редко выпадавшему ей хорошему настроению. – А как младшие?
– Оба красивые сильные мальчики, госпожа, хотя юного мастера Жоффруа я мало видел, он почти все время проводит у своих попечителей. Но слышал, что он хорошо успевает с учебой и ратным делом, граф им доволен. А лорд Вильгельм все схватывает на лету и уже бегло читает.
Матильда закусила губу. Когда она уезжала в Англию, Вильгельм был еще по-младенчески пухлым карапузом. И вот он уже читает. Эти годы, отданные борьбе за будущее сыновей, нельзя назвать потерянным временем, но Матильде стало невыразимо больно оттого, что она не видела, как растут и меняются ее дети, не направляла их развитие.
Когда загремел грозами август, в Оксфорд приехал Галеран де Мелан с намерением присягнуть ей на верность. Когда ей сообщили об этом, Матильда заинтересовалась, но не без доли иронии. Он всегда был одним из самых ярых приверженцев Стефана, несмотря на трусливое бегство под Линкольном. Из-за интриг Галерана и его брата Роберта Матильде изменили многие из ее сторонников. В Оксфорде он был так же опасен, как ядовитая змея, брошенная в ее опочивальню.
Матильда сменила повседневное платье на царский наряд из синего шелка, поверх вуали камеристки надели ей на голову корону с цветами. Также она взяла скипетр, а средний палец левой руки украсила отцовским перстнем. В тронном зале заняла свое место на высоком помосте, откуда привыкла править и вершить суд. По обе стороны трона высились бронзовые статуи львов, а на стене за ее спиной висел кусок алой парчи с вышивкой в виде золотых леопардов. Только потом она повелела ввести к ней де Мелана.
Когда Галеран вошел, воздух сгустился от напряжения. Он шагал вразвалочку, словно ему подвластен весь мир. Матильда наблюдала за ним из-под ресниц и думала, как просто было бы пронзить сейчас скипетром его вероломное сердце.
Стоящий сбоку от ее трона де Майенн пробормотал:
– Ему ничего не остается, кроме как прийти к вам на поклон. Милорд ваш супруг вот-вот захватит его земли в Нормандии.
Де Мелан опустился на колено, и глаза Матильды вспыхнули мстительным торжеством.
– Я вижу, вы смирились с неизбежным и желаете стать моим вассалом, – высокомерно обронила она, но спустя секунду жестом велела подняться.
– Госпожа, я здесь, чтобы заявить о готовности служить вам, – ответил он, однако во взгляде зеленоватых глаз не было смирения.
– Как заявляли раньше? – Она сжала подлокотники кресла. – Трижды вы присягали мне на верность, а когда мой отец скончался, изменили своему слову. Почему теперь я должна верить вам?
– Потому что больше я не буду противодействовать вам в Англии. Потому что клянусь быть вашим вассалом в Нормандии и сражаться за вашего сына. – Он говорил гладко, без малейшей робости или смущения. – Потому что я прагматик. Если останусь с королевой и Стефаном, то потеряю свои нормандские владения, а мои земли в Англии, сожженные и разоренные, сейчас немногого стоят. Для вас же моя поддержка в Нормандии будет неоценима.
Ледяным тоном Матильда ответила:
– Вы здесь, потому что ваше положение в Англии безнадежно.
Его эти слова ничуть не смутили.
– Я здесь, чтобы заключить сделку. Пойдете вы на это или нет, решать только вам, но даже мои враги будут советовать вам согласиться. Хотя, конечно же, – добавил он с ухмылкой, – вы вряд ли захотите прислушаться к их советам.
Намек на несговорчивый характер Матильды был очевиден.
– Почему вы думаете, что я приму вас? – парировала она. – На свете мало есть вещей, которым я обрадовалась бы меньше, милорд. А что ваш брат? Какое место он занимает в вашем раскладе?
– Он останется в Англии и будет поддерживать Стефана на своих землях. – Де Мелан пожал плечами. – Так разумнее всего.
Матильда с огромным удовольствием вздернула бы его на виселице, однако понимала: да, в его словах есть смысл. Она злилась на то, что приехал он к ней только после того, как Жоффруа прислал подкрепление. Люди могли подумать, что де Мелан ставит Жоффруа выше ее. Тем не менее, если она разберется сейчас с де Меланом, ее войска смогут без помех заняться епископом Винчестерским – вероятность конфликта с ним крайне высока. Галеран тоже все это знал; Матильда читала это в его глазах и ненавидела его еще сильнее, потому что он не проиграет ни при каких обстоятельствах.
– Хорошо, – произнесла она. – На таких условиях я согласна принять вас в число моих вассалов. Очень жаль, что вы не привезли с собой брата, но нельзя требовать от вас слишком многого.
Де Мелан поклонился.
– Вы правы, госпожа, – ехидно сказал он, – нельзя.
Когда де Мелан удалился, Матильда вернулась в свои покои, чтобы снять корону и переодеться в менее нарядное платье. Она не пригласила де Мелана остаться при ее дворе, тем самым вынудив его тронуться в обратный путь в разгар грозы. Пусть он промокнет и простудится.
На мгновение она прижала руки к лицу.
За окном громыхал гром, но его раскаты уже удалялись на запад, и в комнату потекли запахи освеженной зелени. Казалось, у нее есть повод для оптимизма, но все дается с таким трудом, все так неоднозначно. Матильду охватила усталость, она думала, что если уснет сейчас, то проспит неделю. Заставив себя сосредоточиться, она принялась за чтение писем, ждущих ее внимания. Одно из них было написано Аделизой. Мачеха сообщала, что ее супруг все время проводит в своих владениях и приходит в себя после Линкольна, так как поражение повергло его в глубокое уныние. К супруге Стефана он не присоединился, но и присягать Матильде не имел намерения, хотя, выражала Аделиза надежду, со временем это может произойти. Пока же они с Виллом занимаются семьей и богоугодными учреждениями, потому что в эти дни благодеяния и сострадание особенно востребованы.
Матильда с кислым видом отложила письмо. Аделиза делает что может, это понятно, но так же понятно, что из тех краев не стоит ждать иной помощи, кроме молитвы, а она надеялась на куда большее. Сама в настроении помолиться, Матильда призвала своих дам и отправилась в церковь при замке. Вдруг Господь сегодня будет восприимчив к ее просьбам.
А там уже находился Бриан Фицконт. Стоя на коленях перед алтарем, он уткнулся лбом в сомкнутые кулаки и шевелил губами в страстном шепоте. Матильда остановилась в дверях, не зная, развернуться или идти вперед, но тот поднял голову, словно почувствовал ее.