– Значит, это Ди Греко покрывает все ваши мерзости?
– Аккуратней в выражениях.
– И он не возражал против пыток и издевательств над новичками?
– Вы ничего не поняли.
– Это ты ничего не понял. У тебя встает на твои фантазии о стойком солдатике, но на этот раз погиб человек.
– Я помню, но смерть Виссы никак не связана с теми выходными.
– Что ты об этом знаешь?
– Висса сбежал. Огонь его накрыл. Таков закон войны. Он не был достоин стать пилотом.
Про официальную версию давно уже можно было забыть, да и Горс казался достаточно хитрым, чтобы самому в нее не верить. Особенно если он замешан в убийстве мальчишки.
– Судя по свидетельским показаниям, на Виссу это не похоже.
– Какие еще свидетельские показания? Пока не побывал на фронте, никто не может судить о мужестве коллеги.
На этот раз Эрван был согласен. Он испытал соблазн сообщить парню сенсационную новость – пусть только ради того, чтобы глянуть на его физиономию. Но предпочел вернуться к обстоятельствам исчезновения Виссы:
– Расскажи мне о круге охоты. Было пять групп охотников. Которой руководил ты?
– Номером два.
– Ничего необычного на протяжении ночи?
– Ничего. Крысы всегда прячутся в одних и тех же местах.
– Ни одна группа не исчезала на несколько часов кряду?
– С чего такие вопросы?
– Отвечай.
– Ни одна. Каждая команда привела за ночь одного или двух Крыс, через равные промежутки.
Без перехода полицейский атаковал с фланга:
– У тебя есть мореходный опыт?
Горс вскочил. Эрван отодвинулся вместе со стулом.
– Вы подозреваете, что это я перевез Виссу?
– Сядь и отвечай на мой вопрос, – бросил Эрван, вновь обретя привычное хладнокровие.
– У меня есть права на вождение любых судов. Я родился в Вандее и с шестилетнего возраста умею управлять судном. Я был шкипером на самых знаменитых парусниках и выиграл кучу регат. Это вас устраивает?
Полицейский сделал пометку в своем ноутбуке. И позволил молчанию затянуться.
– Что у вас на уме? – не выдержал Лис.
– В ту ночь ты со своими парнями мог захватить Виссу и устроить маленький предварительный «беспредел».
– Чушь!
– Вы могли слегка увлечься пытками, пока он не умер.
– Чушь! Висса умер в тобруке.
– Вы могли погрузить труп на лодку и отвезти его на остров, пока остальные вас покрывали.
Горс снова вскочил и заорал:
– ЧУШЬ!
Эрван вновь рефлекторно отпрянул. Лис источал безграничную и нездоровую жестокость. Полицейский постарался, чтобы голос его звучал ровно, и пошел в лобовую атаку:
– Как стало известно, Висса был уже мертв, когда в него попал снаряд. Известно, что его пытали и изувечили. Ему обрили голову – безусловно, чтобы еще больше унизить. Его голгофа длилась добрую часть ночи. Он, безусловно, умер от мучений.
Лейтенант больше не шевелился, по-прежнему нависая над Эрваном. На лбу у него проступили капельки пота. Под кожей ходили желваки. Полицейский ощущал его обжигающее дыхание с легким мятным запахом. Если этот тип разыгрывал удивление, то очень убедительно.
– Ничего не хочешь сказать? – продолжил он, рискуя нарваться.
– Да пошел ты!
Горс вышел, изо всей силы хлопнув дверью. Эрван уставился на перегородку, которая вибрировала на своих штырях. Он осознал, что в комнате раздается привычный звук: скрип его зубов. Один из его нервных тиков: ему даже приходилось надевать на ночь специальное зубное приспособление.
Заметив в углу раковину, он встал и сунул голову под холодную воду. Закрыв кран, он услышал, как снова хлещет ливень. Сквозь подрагивающие стекла проступала уходящая ночь.
Он схватил мобильник и набрал номер Верни:
– Вы можете организовать мне посещение «Шарля де Голля»?
– Вы хотите встретиться с ответственными за ведение огня?
– Плевать мне на огонь. Я хочу допросить адмирала Ди Греко.
Красные бархатные кресла и золотисто-коричневый потолок. Стоя прямо под огромной люстрой, из которой лился слишком белый свет, Грегуар Морван терпеливо ждал в одной из гостиных Министерства иностранных дел. Его к восемнадцати часам срочно вызвал Эрик Деплезен, госсекретарь правительства Олланда.
Сначала он испугался, что вызов связан с самоубийством журналиста Жан-Филиппа Маро, но Деплезена это никаким боком не касалось: набережная Орсэ далека от внутренних дел. И ни малейших оснований связать его, Грегуара Морвана, с этим исчезновением – если только убрано было на совесть. Скорее всего, Деплезен захотел проконсультироваться с ним по какой-нибудь африканской проблеме, в чем Морван считался специалистом.
В любом случае дело затягивалось.
Он тут маринуется уже полчаса. Можно было б наорать на секретаря, но он не желал доставлять такого удовольствия Деплезену. Морван помнил его еще мальчишкой, когда тот был ламбертистом [47] и бил морды крайне правым, орудуя железным прутом. Он видел, как мальчик обуржуазился и стал одним из заправил в MNEF. [48] Когда разразился скандал [49] – социалисты жили, как набобы, за счет студентов, – он замял дело и спас задницы мошенников из этой банды.
Заставляя его ждать, Деплезен давал понять, что нынче всем заправляет он. Не важно: Морван не спешил увидеть эту мерзкую рожу с напомаженными волосами – в команде его прозвали Лакированным Козлом, по ассоциации с уткой по-пекински, иначе называемой лакированной.
Решив терпеливо нести свой крест, Морван полистал записную книжку. Заметки для книги, нечто вроде инвентарного списка самых абсурдных или несправедливых смертей в истории. «Обширная программа», сказал бы де Голль. Едва у него выдавалось пять свободных минут, Морван вписывал новый пример, который приходил ему в голову, или же просматривал уже исписанные страницы – так он проникался тщетой судеб.
Во время похорон Гийома Аполлинера, в ноябре 1918-го, люди кричали, когда мимо провозили гроб: «Смерть Гийому!» На самом деле они имели в виду Вильгельма II, германского императора, который в тот самый день подписал отречение. 1958 год: Рубен Ум Ниобе, революционный камерунский лидер, был убит и изуродован французскими солдатами после долгого преследования в джунглях. Все, что нашли рядом с телом, был маленький ранец, в котором находился только блокнот, куда он записывал свои сны… Морван любил также историю Сида Вишеса, басиста из «Sex Pistols», подозреваемого в убийстве своей невесты, а потом умершего от передоза в Нью-Йорке. Легенда гласит, что его мать, приехавшая забрать прах сына в Хитроу, была под таким кайфом, что выронила урну в баре аэропорта. Останки панка исчезли под тряпками уборщиц и в растворе хлорки. Such a life, such a death… [50] Другие примеры: пуля, убившая Ганди, была найдена в его пепле после кремации; история Ринальдо ди Капуа, оперного композитора восемнадцатого века, который всю жизнь бережно хранил свои партитуры, а сын после его смерти продал эти партитуры как макулатуру; мозг Эйнштейна, украденный проводившим вскрытие, или же история с Уолтом Уитменом, чей мозг выскользнул из рук ассистента в морге, разлетелся на куски и был отправлен в мусорное ведро.