– Цел… – с трудом выдавил он из себя. – Только ноги… Затекли, зар-раза…
– А это кто? – сержант дернул за плечо второго пленника.
– Стецук.
– Какой еще Стецук?
Макарычев развернул связанного пленника к себе лицом.
Ну, в общем… Конечно… Можно было не верить своим глазам… В самом деле… Чего не бывает… Тем более с инфравизором… Может, настройки сбились… Но, черт возьми, он видел перед собой ефрейтора Олега Стецука. Ошалевшего, не то от радости, не то от страха. Стецук дернул головой и замычал.
– Да, конечно…
Макарычев освободил его от кляпа.
– Сволочи… Волки позорные… – Стецук разговаривал куда лучше Муратова. – Ну, давай, развязывай меня!.. Заснул, что ли, сержант!
Пять минут назад Макарычев видел, как Стецуку перерезали горло. Он сунул два пальца в карман – жетон был на месте… Ладно, потом разберемся, что это за игры такие.
Макарычев перерезал путы на руках и ногах ефрейтора.
– Идти можешь?
– Еще как!.. Дай пистолет.
– Он без патронов.
– Не жмись, Серега.
– На, – Макарычев сунул в руку ефрейтору гранату.
– Липучка, – презрительно скривился Стецук.
Макарычев посмотрел туда, где основные силы его команды сдерживали напор наседавших на них рипов. Дым почти рассеялся, и стало ясно видно, на чьей стороне перевес в умении драться, а на чьей – в живой силе. Небольшой участок земли у забора был усеян телами рипов, увечных и притворяющихся мертвыми. Но все они рано или поздно регенерируют и снова поднимутся на ноги.
– Пущин! – крикнул Макарычев. И, когда Герасим обернулся, махнул рукой: – Сюда!
Продолжая сдерживать врагов, группа начала организованно отступать к крыльцу.
– А, на фиг!..
Сдернув с гранаты чеку, Стецук метнул ее в толпу рипов. Граната приглушенно хлопнула и разбросала по сторонам тонкие клейкие нити, спутавшие и обездвижившие, по меньшей мере, семерых рипов. Что дало возможность людям быстро добраться до крыльца.
– Идем через дом, – сказал Макарычев. – Портной!
Вместе с рядовым Макарычев взбежал по лестнице на крыльцо. Портной взял под прицел дверь, а сержант с ходу выбил ее ногой.
В прихожей никого.
– Чисто!
Дальше – комната, в которой их потчевал хлебосольный хозяин, вполне возможно лежащий сейчас в кустах, неподалеку от дома, с распоротым брюхом. Что ж, сам нарвался.
В комнате темно. Только едва теплится огонек в лампадке под иконкой. Заглянув за дверь, Макарычев увидел человеческую фигуру, будто в испуге скорчившуюся на полу возле холодильника. Колени поджаты к подбородку, руки прикрывают голову.
– Встать!
Существо медленно поднялось на ноги. Даже не видя лица, обмануться было трудно. Строго выдержанные в классическом стиле параметры идеальной фигуры могли принадлежать только Антиповой жене. Фотомодель с обложки. Рип. Макарычев поднял автомат и выстрелил.
– Чисто!
– Серега, ты вандал, – тихо, с укоризной произнес у него за спиной Стецук.
– Почему?
– Ты уничтожил красоту.
– Научись отличать оригинал от подделки, ефрейтор, – усмехнулся сержант.
Макарычев оттащил в сторону обеденный стол, высадил ногой окно и, проведя стволом автомата по периметру, очистил края рамы от стекол. Рипы, они, суки, тупые, когда только из коконов выбрались. Не сразу сообразят, что дом нужно обойти – будут в двери ломиться.
Сержант выпрыгнул в окно – прямо в хозяйский огород угодил. Под ногами огурцы хрустят, морковь да редиска. Макарычев приподнял маску инфравизора. Темнота, хоть глаз коли. Ни единого огонька вокруг. Даже звезд на небе не видно. Только луна по-прежнему выделывается – выплясывает свой диковинный танец. Что за мир? Куда мы попали?.. Нет, не так.
– Ну, и кто мне теперь скажет, куда нам идти?
Интересный вопрос. Современный человек уже не может ориентироваться на местности, не имея курсопрокладчика, навигационной системы GPS, ну, или, на худой конец, обычного компаса.
– Туда! – махнул рукой налево Игоряша.
– Почему?
– Мы оттуда пришли… Кажется.
– А я бы туда пошел, – указал в противоположную сторону Пущин.
– Почему?
– Не знаю, – пожал плечами Герасим. – Мне так кажется.
– Да все равно куда, – заскрипел зубами Петрович. – Нам бы только из зоны информационного поля выбраться. А там они нас уже не достанут.
Вообще-то, дурацкая затея – шататься ночью по болоту без проводника, не зная толком, куда идешь. В трясину можно угодить. А то и с кем-нибудь вроде Болотного Дедушки повстречаться. Всякое случается.
– Почему луна шатается, как пьяная? – задал последний вопрос Макарычев. – Кто знает?
Никто не спешил поделиться знаниями.
– Ну вот, дождались!
Из-за угла скотного двора вывалилась группа рипов. Штук восемь-девять. Завидев людей, нанотвари оживленно и радостно замахали руками и с шага перешли на бег.
– Знаешь, что меня в них больше всего раздражает? – спросил Портного Макарычев.
– Что?
– То, что они все время молчат. Даже когда их на куски режут.
Сержант сорвал чеку с дымовой гранаты и кинул ее под ноги рипам. Дергачев бросил вторую дымовую гранату и последнюю оставшуюся «липучку» – это должно было на время задержать преследователей.
– Пошли!
Макарычев пробежался по росшим на приподнятых грядках экологически чистым овощам, перемахнул через изгородь и побежал в сторону группы невысоких хилых деревьев, торчащих в разные стороны, будто переломанные палки.
Под ногами что-то хлюпало. В ушах стоял непрестанный звон зловредной болотной мошкары. Воняло чем-то терпким и прелым, будто прокисшим дешевым вином.
Рипы точно сгинули в облаке дыма. Которое, между прочим, вело себя более чем странно. Оно росло, будто тесто на дрожжах, расползалось в разные стороны и то и дело выбрасывало высоко вверх длинные, ветвящиеся протуберанцы, похожие на щупальца, пытающиеся подцепить луну. Да только луна от них ловко уворачивалась.
– Петрович!
– Я!
– Что ты там с гранатами намудрил?
– А что?
– Сам посмотри!
– О-о-о… Впечатляет.
Языки дымного облака тянулись следом за бегущими людьми с явным намерением ухватить их за ноги.
– Газ, часом, не ядовитый?
– Откуда ж мне знать!
– Ты же это сделал!