И вот наступил момент, когда чей-то голос спросил:
– Фрида, вы меня слышите? Моргните, если слышите.
Она моргнула.
– Я сейчас досчитаю до трех, мы вытащим трубку, и вам нужно будет покашлять и начать дышать. Итак: раз, два, три!
Фриде показалось, что у нее через рот достают внутренности, что она блюет ими… А потом она закашлялась и не могла остановиться.
– Хорошая девочка, – произнес тот же голос.
– Я не девочка, – хрипло возразила Фрида и уже собралась добавить, что и «хорошестью» не отличается, но решила, что оно того не стоит.
Она снова погрузилась в сон, лишь изредка, да и то частично, просыпаясь. Неужели это Саша сидит на стуле у ее кровати и читает книгу? Вот опять она: положила ладонь ей на руку и смотрит на нее сверху вниз. На этот раз она заговорила своим тихим, приятным голосом:
– Ты слышишь меня, Фрида?
Она не расслышала, что Фрида ответила. Она наклонялась все ниже и ниже, пока наконец не услышала шепот:
– Воды.
Саша очень нежно подняла ей голову и поднесла стакан к губам. Вода была теплой, и несвежей, и восхитительной.
– Фрида! – сказала Саша. – Завтра к тебе придет врач. Если тебе уже лучше.
– Ты говорила, что я могу сказать тебе.
– Что?
Произнести несколько слов оказалось делом нелегким.
– Когда я захочу поговорить.
Она пыталась найти слова, держась за тонкую, прохладную руку Саши, а аппарат у нее за спиной тихонько попискивал.
– Все хорошо, – заверила ее Саша, целуя в щеку. – Позже поговорим.
– В другой раз, – согласилась Фрида, снова погружаясь в темные воды.
На следующий день все было иначе. Фрида проснулась, и сна у нее не было ни в одном глазу. Она села в постели и осмотрела палату, в которой оказалась: три кровати напротив и еще две – между ней и окном. Женщина через проход на что-то жаловалась медсестре, а за ширмой, рядом с собой, она слышала старушечий голос, снова и снова повторяющий одно и то же слово – «учитель». День был пасмурным, и она ужасно себя чувствовала. Горло саднило, все тело болело. Привезли тележку с завтраком: овсянка, чай с молоком, апельсиновый сок – все выглядело отвратительно.
К Фриде подошла медсестра и сообщила:
– Он здесь.
В ногах кровати стоял чрезвычайно импозантный мужчина средних лет в костюме в тонкую полоску и с галстуком-бабочкой. Несмотря на затуманенное сознание, Фрида умудрилась ощутить раздражение. Ну почему врачи-консультанты носят бабочку, даже когда понимают, что это банально?
Он улыбнулся и спросил:
– Как поживает наш феномен?
Сегодня Фрида уже могла говорить, хотя ей и приходилось прикладывать для этого определенные усилия. Голос казался хриплым и неуверенным, как у человека, только что научившегося говорить.
– Я не знаю, что вы имеете в виду.
Он сел на край кровати, продолжая улыбаться.
– Я – мистер Хан, – сказал он. – Ваш хирург. Я спас вам жизнь. Но вы спасли ее первой. Я никогда ничего подобного не видел. У вас ведь медицинское образование, да? – Фрида кивнула. – Даже в этом случае. Весьма замечательно.
– Простите, – сказала Фрида. – Что тут замечательного?
– Вы не помните? – спросил мистер Хан, и Фрида отрицательно покачала головой. – В сложившейся ситуации это неудивительно. В результате удара ножом вы получили проникающее ранение, причем лезвие перерезало бедренную артерию. Вы сразу же поняли, что истечете кровью через пару минут, и, прежде чем потерять сознание, сумели наложить кровеостанавливающий жгут.
– Я этого не делала, – возразила Фрида.
– Вы находились в состоянии шока, – заявил мистер Хан. – Кстати, хочу заметить, что накладывать жгуты уже не рекомендуется. Они грозят некрозом тканей, но не в данном случае. Вас доставили в операционную меньше чем через час. – Он хотел погладить ее по ноге, но сдержался. – Вам повезло с ранениями спины и живота, если можно так выразиться. Внутренние органы не задеты. Но, как говорится, достаточно и одной смертельной раны. Сначала мы переживали за вашу ногу, но она хорошо восстанавливается. Скорее всего, вам придется отложить тренировку тройного прыжка до следующих Олимпийских игр, но кроме этого…
– Мэри Ортон, – перебила его Фрида.
– Что?
– Как дела у Мэри Ортон?
Улыбка мистера Хана исчезла.
– К вам пришел друг, – сообщил он. – Он ответит на любые вопросы. Конечно, если вы уже достаточно окрепли.
– Да, – решительно заявила Фрида. – Окрепла.
Она откинулась на подушку и увидела, как над ней появилось лицо Карлссона. Вдруг ей показалось, что над головой у него плавает тучка или, возможно, дирижабль. Наверное, побочное действие болеутоляющих.
– Вы ужасно выглядите, – бесцеремонно сообщила она.
– Мы можем обсудить это в другой раз, – предложил он. – Медсестра говорит, что вам нужен покой.
– Нет, сейчас, – упрямилась Фрида. – Мэри Ортон?
Карлссон посмотрел в сторону, словно ожидал, что вместо него заговорит кто-то другой.
– Врач сказал, что она умерла на месте, – сообщил он. – Думаю, когда вы ее нашли, она уже какое-то время была мертва.
– Нет, – возразила Фрида. – Она была жива. Я помню ее глаза. Они двигались.
– Говорят, она потеряла много крови. Мне очень жаль.
Фрида почувствовала, как лицо обожгла слеза. Карлссон достал салфетку и аккуратно промокнул ее щеку.
– Мы ее подвели, – вздохнула Фрида. – Не оправдали доверия.
– Парамедикам и с вами хватило работы. Двум другим помочь было уже нельзя.
– Двум другим?
– Мэри Ортон и Бет Керси.
– Что?! – воскликнула Фрида, пытаясь подняться с подушек. – Что вы имеете в виду?
– Легче, легче, – сказал Карлссон, словно успокаивая ребенка. – Не волнуйтесь. У вас не будет никаких неприятностей.
– Каких еще таких неприятностей?
– Вам совершенно не о чем беспокоиться, – продолжал Карлссон. – Совсем наоборот. Вам, наверное, даже медаль дадут.
– Да о чем вы говорите? – растерялась Фрида. – Я ничего не помню.
– Совсем ничего?
Фрида покачала головой и попыталась сосредоточиться. Все происшедшее казалось таким размытым, таким далеким.
– Сначала меня ударили в спину, – сказала она. – Я даже не видела ее. По крайней мере, насколько помню. Но тут что-то не сходится. Была кровь, много крови, и я потеряла сознание. Я помню, как что-то услышала. Это все.
– Я постоянно с таким сталкиваюсь, – успокоил ее Карлссон. – Память к вам, возможно, полностью никогда не вернется. Но когда мы увидели место преступления, то легко смогли восстановить, что же произошло. Господи, кровь была повсюду! Простите, вам об этом лучше не слышать.