– Это был средний палец, – возразил Мюнстер, – а не безымянный.

– Кольцо можно и на среднем пальце носить, – пожал плечами Карлссон. – Кто же, черт возьми, этот тип?

– Дон снял с него отпечатки, – продолжал Мюнстер. – Пришлось повозиться, но отпечатки получились. Вот только их в нашей базе нет.

– Итак, кто что думает? – спросил Карлссон. – С чего нам начинать?

Мюнстер и Иветта переглянулись и ничего не сказали.

– Я не знаю, что думаю, – заявил Карлссон, – но зато знаю, на что надеюсь.

– На что?

– Я надеюсь, что у него был обыкновенный сердечный приступ, а эта сумасшедшая запаниковала и растерялась.

– Но он был голым, – напомнила Иветта. – И мы не знаем, кто он такой.

– Если он умер от сердечного приступа, это будет уже не наша проблема. – Карлссон нахмурился. – Если бы только можно было понять, что именно говорит Мишель Дойс.

Как только главный инспектор это произнес, в памяти у него всплыло строгое лицо. Фрида Кляйн.

Глава 5

– Пожалуйста, присаживайтесь, доктор Кляйн.

Фрида уже несколько раз бывала в этой комнате. Сюда она приходила поучаствовать в семинарах во время стажировки; позже, уже став компетентным психоаналитиком, сама проводила здесь семинары; а однажды даже сидела там, где сейчас восседал профессор Джонатан Крулл, и напротив нее, на том самом месте, где сейчас находилась она, сидел шестидесятилетний врач, чье имя с тех пор не упоминалось в реестре Британского психоаналитического совета.

Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и села, сложив руки на коленях. Она много слышала о докторе Крулле, а доктора Жасмин Барбер знала лично. Более того, они были в дружеских отношениях, и доктор Барбер теперь чувствовала себя неловко и не могла найти в себе силы встретиться с Фридой взглядом. Третьим членом комиссии была приземистая седовласая женщина в ядовито-розовом джемпере, чью шею подпирал медицинский воротник. Над воротником возвышалось неприветливое морщинистое лицо с живыми серыми глазами. Фриде пришло в голову, что дама очень похожа на мудрую лягушку. Она представилась как Тельма Скотт. У Фриды тут же пробудился интерес: она слышала о Тельме Скотт как о специалисте по памяти и психологическим травмам, но никогда раньше с ней не встречалась. Единственный человек в комнате, не принадлежавший к кругу психоаналитиков и психологов, сидел в конце стола – это была секретарь, и в ее обязанности входило вести протокол заседания.

– Как вам известно, доктор Кляйн, – начал профессор Крулл, мельком взглянув в лежащие перед ним бумаги, – это предварительное расследование полученной нами жалобы.

Фрида кивнула.

– У нас есть моральный кодекс и определенная процедура подачи и рассмотрения жалоб, которым вы согласились следовать, когда получали патент. Мы собрались сегодня для того, чтобы рассмотреть поданную на вас жалобу и проверить, не стал ли один из ваших пациентов жертвой непрофессиональной работы, а также вели ли вы себя подобающим образом. Прежде чем мы начнем, я хочу заверить вас, что ни одно из наших решений не обладает силой закона. – Теперь он читал по бумажке, не поднимая ее, однако, со стола. – Кроме того, какое бы решение мы ни приняли, оно не затрагивает право человека, направившего нам жалобу, предпринять против вас процессуальные действия, если он того пожелает. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – кивнула Фрида.

– Кроме того, настоящая комиссия состоит из трех психотерапевтов, которые должны рассмотреть данный конкретный случай беспристрастно и профессионально. Есть ли у вас причины, побуждающие вас подвергнуть сомнению беспристрастность одного из нас, доктор Кляйн?

– Нет.

– Вы решили не прибегать к помощи поручителей.

– Совершенно верно.

– Тогда мы можем начать. Жалоба была направлена миссис Каролиной Деккер от имени ее мужа, Алана Деккера. Вы подтверждаете, что Алан Деккер был вашим пациентом?

– Да. Мы встречались в ноябре и декабре две тысячи девятого года. Я записала все даты сеансов.

Фрида достала лист бумаги с напечатанным текстом и протянула его членам комиссии.

– Миссис Деккер утверждает, что ее муж пришел к вам в состоянии острого стресса.

– Его беспокоили серьезные приступы паники.

– Она также утверждает, что вы не только не помогли ему, но использовали его как… – Крулл заглянул в свои записи, – «пешку в полицейском расследовании». Что вы действовали как детектив, а не как врач, бросили на него тень подозрения, более того, заявили на него в полицию, в результате чего он стал подозреваемым в деле о похищении ребенка. Что вы нарушили правило конфиденциальности и содействовали продвижению собственной карьеры за счет его душевного спокойствия и будущего счастья.

– Не хотите ли представить нам свою версию событий, доктор Кляйн?

Тельма Скотт, пожилая женщина в медицинском воротнике и уродливом джемпере, уставилась на Фриду пронзительным взглядом.

Теперь, когда наступил момент, которого она так долго боялась, Фрида неожиданно успокоилась.

– Алан Деккер пришел ко мне в ноябре, потому что его измучили фантазии о наличии у него ребенка. Он был бездетен, хотя супруги Деккер в течение некоторого времени пытались завести ребенка. И мы говорили о том, почему бездетность вызывает у него не только горе, но и серьезную дисфункцию. В то же самое время исчез реально существующий ребенок, Мэтью Фарадей. Ребенок, описанный Аланом, – тот, которого у него никогда не было, – обладал таким сходством с пропавшим мальчиком, что я почувствовала себя обязанной сообщить об этом полиции. А затем я призналась Алану в своем поступке.

– Он рассердился? – спросила Жасмин Барбер.

Фрида на секунду задумалась.

– Мне показалось, что он меня понимает. Возможно, слишком хорошо понимает. Ему было тяжело выражать свой гнев. Я обнаружила, что он человек мягкий, склонный сомневаться в себе. Кэрри, миссис Деккер, рассердилась за него. Она его очень защищала. Меня не удивляет, что именно она подала жалобу от имени Алана.

– Но это был не единственный случай, когда вы перешли черту, не так ли? – спросил Крулл.

Фрида спокойно выдержала его взгляд.

– Дело оказалось сложным. Алана усыновили. Он выяснил – впрочем, нет, это я выяснила и сообщила ему, – что он был из однояйцевых близнецов. У него был брат, о котором он ничего не знал, тем не менее они отличались чрезвычайно выраженным психологическим сходством, кроме того, между ними существовала определенная связь, близость, если хотите. У них был одинаковый взгляд на мир – до некоторой степени, разумеется. Неудивительно, что это открытие вызвало тревогу у Алана. Именно его брат похитил Мэтью. Дин Рив – имя, известное теперь каждой семье, любимое страшилище британцев.

– Он покончил с собой.