— …Ты тоже мог бы жениться, — сказала Саня. — Надеюсь, взрослая и живущая отдельно дочь не создает тебе в этом препятствий.
Отец промолчал.
— Правда, пап. Ведь, если подумать, тебе устроить личную жизнь проще, чем мне. А ты столько лет один… Как же ты обходишься?
Вместо ответа Анатолий Васильевич налил себе водки и нетерпеливо поднял рюмку.
— Я, Саня, после смерти твоей мамы не знал женщин, — тихо сказал он.
— Не может быть!
— Представь себе. Наверное, тут виновато и многолетнее соседство с атомным реактором. Оно, знаешь ли, не способствует… Я почти не думал об этом… — Внезапно Анатолий Васильевич просветлел лицом и засмеялся. — И даже за пингвинами не гонялся, как предполагала твоя слабоумная школьная подружка. Она все спрашивала, как мы в автономках без женщин обходимся. Ее очень мучил этот вопрос.
— Странно, что ты сейчас вспомнил Наташку. Я на днях встретилась с ней. Представляешь, она живет в Питере!
— Ну, и как она? Надеюсь, в ее жизни все хорошо. Она, бедняжка, была такая глупенькая…
— Папа! Конечно, мы доводили тебя, но ты не можешь отрицать, что Наташка очень помогла нам после смерти мамы.
— Если бы не вы обе, я бы тогда застрелился, — сказал Анатолий Васильевич. — Но вы взбадривали меня, как только могли. Особенно Наташечка, у которой мозгов хватало только на то, чтобы варить супы и беспрерывно хихикать. С другой стороны, что еще нужно от женщины? — Он улыбнулся.
— Она еще завязывала тебе галстуки. — Саня тоже улыбнулась. — Таких красивых узлов ни у одного мужика во всем Североморске не было.
— Можно подумать, она делала это бескорыстно. Вспомни, какие астрономические суммы вы выкачивали из меня на кино и на мороженое! И ладно бы еще, если бы тратили деньги именно на это! Нет, вы покупали вино и пили его в подворотнях! А меня потом вызывали в милицию!
Он погрозил дочери пальцем. Та захихикала.
— Ну уж в подворотнях! В кинотеатре. Это было только один раз, и только потому, что ты не вовремя пришел домой.
— Я еще удивился: почему это вы обе хохочете как ненормальные?.. А Наташка мне так строго говорит: «Вы что, дядя Толя, сороконожка, что ли? За неделю двадцать пар носков сносили!»
— А ты и растаял… Обед готов, носки постираны, рубашки поглажены. Как сейчас помню, ты нам тогда десять рублей дал, бешеные бабки! Мы в тот день оплакивали крах очередной Наташкиной любви. У меня тоже были тяжелые времена, мы решили, что жизнь кончена, будущего нет, впереди только мрак и отчаяние, вот и купили бутылку. Только начали пить, ты идешь! Мы испугались, заткнули вино обратно пробкой, горлышко пластырем обмотали и положили бутылку в мою школьную сумку. Учебниками подперли, чтобы не переворачивалась, и пошли гулять.
— Ох, девчонки, я бы с удовольствием выпил тогда с вами!
— Откуда ж мы знали? На улице нам показалось холодно, и мы отправились в кино. Папа, если бы еще интересный фильм показывали! Но шел «Граф Монте-Кристо», такая ерунда!
— И вы решили выразить эстетический протест тем, что хлебали прямо из горла в первых рядах лучшего кинотеатра города.
— Да нет, нам просто было плохо и холодно. Но тут нашлись две бдительные пенсионерки, которые нас скрутили и сдали в детскую комнату милиции.
Анатолий Васильевич засмеялся.
— А я сижу себе дома, пью чай, вдруг звонок. Из милиции, мол, беспокоят. Господи, Сань, ты не представляешь, что я тогда подумал! Первая мысль, что ты погибла…
Она встала и порывисто обняла отца. Тогда, после маминой смерти, ей было ужасно тяжело, и она совсем не думала о том, что ему, наверное, еще тяжелее.
— Прости меня.
— Ладно, проехали. Мне говорят: «Ваша дочь напилась в общественном месте, приходите забирайте», — а я им: «Слава Богу, хоть живая!» Прибежал, вы сидите в обезьяннике, растрепанные, но не сломленные духом.
— Это — да! Но меня все равно вычислили по ученическому билету, а Наташка так и не открыла своего имени. «Можете пытать меня, фашисты, даже расстрелять, но я ничего не скажу» — вот что она им заявила.
— Знаешь, если бы у меня были такие родители, как у нее… Я бы тоже предпочел пожизненное заключение тому скандалу, который закатил бы ее папочка, узнай он об этом случае.
— …Только мы не поняли, что это тебя понесло драться с ментами. Они же быстро нас отпустили.
Анатолий Васильевич потупился.
— Они вас обозвали малолетними шалавами, — нехотя признался он, — а мне тогда много не надо было. Милиционеры, конечно, победили и сдали меня, сволочи, в комендатуру.
— Бедный папа! Из-за чести малолетних дур ты десять суток сидел на губе. Но ты не можешь пожаловаться, что мы бросили тебя в беде. Помнишь, как мы перелезали через забор, чтобы доставить тебе свежие пирожки? А Наташка даже, рискуя жизнью, принесла тебе хороших сигарет и водку в грелке!
— Она меня узником замка Иф дразнила! — запоздало обиделся Анатолий Васильевич. — Представляешь, стоит во дворе, смотрит на мою рожу за решеткой и хохочет во все горло.
— Папа, а ведь тебе тогда было всего тридцать пять лет! Господи, а нам ты казался почтенным старцем, без пяти минут пенсионером.
— Я сам себе таким казался… Так расскажи, как там Наташа поживает? Я бы с удовольствием с ней повидался.
— Повидаешься, конечно. Она теперь, знаешь, фотомодель.
— Наташка?! Эта шкилетина с круглыми глазищами и ртом до ушей? Модель? Быть того не может!
— У тебя устаревшие данные. Она стала очень красивой женщиной, я даже не сразу узнала ее при встрече. Представляешь, она выходит замуж за Миллера, нашего молодого профессора.
Анатолий Васильевич встал, потянулся.
— Это хорошо, что за профессора. Может быть, тогда количество мозгов на единицу населения в их семье приблизится к среднестатистическому показателю.
Саня позволила отцу убрать со стола и помыть посуду. Раз уж ей суждено прожить в одиночестве, какой смысл строить из себя заботливую хозяйку? А ему нравится поухаживать за ней, это она знала совершенно точно.
— Сейчас еще не поздно, — неожиданно сказал Анатолий Васильевич, — может быть, позвоним Наташе и закатимся в какой-нибудь кабак? Я приглашаю.
— И по сложившейся традиции закончим вечер в милиции? Нет, пап, давай отложим до выходных. Нехорошо оставлять Петьку одного на целый вечер.
— Какого Петьку?
— Наташкиного сына.
— У нее есть сын?
— А ты не знал разве? Ему уже десять лет, Наташка забеременела перед выпускными экзаменами.
— Не может быть! Я даже в страшном сне не мог такого предположить. И что, отец ребенка на ней не женился?
— Нет, конечно. Он уже был женат. Но эта подробность выяснилась слишком поздно.