— Выходит, шляпой ей было небо, — сказала матушка. — А плащ она носила?
— Ха, пастухи говорили, если матушка Болен наденет плащ, значит, ветер такой, что скалы сдувает! — с гордостью сказала Тиффани.
— Значит, плащом ей был ветер, — кивнула матушка. — Это особое умение. Дождь не промочит ведьму, если она сама того не захочет. Хотя лично я предпочитаю промокнуть и сказать спасибо.
— За что? — не поняла Тиффани.
— За то, что потом высохну. — Матушка Ветровоск поставила на стол чашку и блюдце. — Девочка моя, ты пришла сюда, чтобы узнать, что правда, а что нет, но тут я мало чем могу тебе помочь. На самом деле, ты все знаешь сама. Просто пока не знаешь, что ты это знаешь, и всю оставшуюся жизнь тебе предстоит узнавать то, что и так в тебе заложено. И это — правда.
Она заглянула в полные надежды глаза Тиффани и вздохнула:
— Ладно, идем. Преподам тебе урок первый, он же и последний. Его тебе не придется записывать в тетрадку с глазами.
Матушка Ветровоск подвела Тиффани к колодцу в саду и, поискав на земле, нашла прутик.
— Волшебная палочка, — сказала она. — Видишь?
С прутика сорвалось зеленое пламя, и Тиффани чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— А теперь ты попробуй, — сказала матушка.
Но у Тиффани, сколько она ни размахивала прутиком, так ничего и не вышло.
— Оно и понятно, — сказала матушка. — Это ведь просто палка. А на самом деле, может быть, я заставила ее плеваться пламенем, а может, я сделала так, чтобы пламя тебе только показалось. Это все равно. Важно, что это сделала я, не деревяшка. Надо только направить свои мысли как нужно, и прутик станет твоей волшебной палочкой, небо станет твоей шляпой, а лужа — твоей магической… магическим… как там называются эти дурацкие большие бокалы?
— Э-э… кубки? — предположила Тиффани.
— Точно. Твоим магическим кубком. Вещи не имеют значения. Важны люди. — Матушка Ветровоск искоса взглянула на девочку. — Ия могла бы научить тебя носиться по твоим холмам вместе с зайцем, я могла бы научить тебя парить над ними вместе с канюком, и еще много чему могла тебя бы научить, но сначала сделай одну вещь. Совсем простую, легче легкого.
Тиффани кивнула, глядя на ведьму большими глазами.
— Итак, ты уже поняла, что блестящие штучки — всего лишь игрушки, которые могут сбить тебя с пути?
— Да!
— Тогда сними эту блестящую лошадку, что ты носишь на шее, и брось в колодец.
Тиффани, наполовину зачарованная матушкиным голосом, послушно расстегнула замочек цепочки. Протянула руку над колодцем…
Серебряные изгибы лошади сверкали.
Тиффани уставилась на нее, будто видела впервые. И…
Матушка испытывает людей на прочность, подумала она. Постоянно.
— Нет, — сказала Тиффани. — Не могу.
— Не можешь или не хочешь? — резко спросила матушка.
— Не могу. — Тиффани вздернула подбородок. — И не хочу.
Она снова надела ожерелье, с вызовом глядя на матушку Ветровоск…
Ведьма улыбнулась:
— Вот и молодец. Если тебе чуждо все человеческое, из тебя и настоящей ведьмы не выйдет. Если слишком боишься сбиться с пути, с места не тронешься. Пожалуйста, можно мне взглянуть на нее?
Тиффани посмотрела в голубые матушкины глаза, расстегнула застежку, сняла украшение и протянула.
— Забавно, правда: когда на нее падает свет, кажется, что она скачет во весь дух, — проговорила та, разглядывая подвеску. — Хорошо сработано. Конечно, это не про то, как лошадь выглядит, а про то, что лошадь на самом деле.
Тиффани уставилась на ведьму во все глаза. На миг перед ней предстала хитро улыбающаяся матушка Болен, но в следующее мгновение это уже снова была матушка Ветровоск. «Кто это сделал, — подумала Тиффани, — я или она? И правда ли я хочу знать ответ или он меня слишком пугает?»
— Я прилетела, не только чтобы шляпу вернуть, — с трудом выговорила она. — Я привезла подарок.
— Вот уж больно надо, чтобы мне подарки дарили, — фыркнула матушка.
Тиффани пропустила ее слова мимо ушей, у нее все еще голова шла кругом от случившегося. Она открыла мешок и достала оттуда маленький сверток, очень мягкий и податливый.
— Почти все, что я взяла у господина Рукисилы, я ему вернула, — сказала она. — Но мне показалось, что вы… найдете этому применение.
Старая ведьма медленно развернула оберточную бумагу. «Дыхание ночи» заклубилось в воздухе, как дым, едва она взяла его в руки.
— Он мне нравится, но я не могу его носить, — сказала Тиффани, когда плащ заструился под легким дуновением ветерка. — Для этого надо быть очень авторитетной ведьмой.
— Какой-такой вторитетной? — ощетинилась матушка.
— Это значит, обладать достоинством. Чувством превосходства. Мудростью. Вызывать уважение. Что-то в этом роде, — пояснила Тиффани.
— А-а. — Матушка немного успокоилась.
Она присмотрелась к тому, как плащ мягко плещется на ветру, и фыркнула. Он был и правда прекрасен. Волшебники, создавшие его, по меньшей мере в одном попали в точку: плащ обладал свойством заполнять пустоту в вашей жизни, о которой вы и не подозревали, пока его не увидели.
— Что ж, пожалуй, есть те, кому дано такое носить, и те, кому не дано, — заключила матушка. Она позволила шелковистой ткани окутать свои плечи и скрепила плащ у горла брошкой в виде полумесяца. — На мой вкус он малость чересчур фатоватый. И малость слишком модный. Да если я в нем на людях покажусь, они еще подумают, что я какая-то легкомысленная чертовка. — Матушка произнесла все это утвердительным тоном, но в конце фразы явственно змеился вопрос.
— Нет, что вы, он вам очень идет. Правда, — весело сказала Тиффани. — Из той, кому чуждо все человеческое, и настоящей ведьмы не выйдет.
Птицы умолкли. Высоко в кронах деревьев белки кинулись наутек и затаились в дуплах. Даже небо, казалось, на миг потемнело.
— Э-э, так я слышала, — сказала Тиффани. И добавила: — От одной женщины, которая в таких делах понимает.
Голубые глаза смотрели ей в самую душу. От матушки Ветровоск ничего не утаишь: что бы ты ни говорил, она видит, что у тебя на уме.
— Заглядывай еще при случае, — сказала ведьма после долгого молчания, медленно кружась и глядя, как струится плащ. — А то уж больно тут тихо.
— С радостью, — сказала Тиффани. — Мне предупредить пчел перед вылетом, чтобы вы успели заварить чай?
Матушка наградила ее суровым взглядом, но сердитые морщинки тут же разгладились, и она улыбнулась:
— Умно.
«Что у тебя внутри? — думала Тиффани. — Кто ты там, внутри себя? Хотела ли ты, чтобы я взяла твою шляпу? Ты притворяешься страшной злой ведьмой, но это неправда. Ты постоянно испытываешь всех, раз за разом, раз за разом, но на самом деле ты хочешь, чтобы кто-то сумел пройти испытание и переиграть тебя. Потому что это, наверное, очень трудно, быть лучшей. Ты не можешь остановиться, ты можешь только проиграть, а для этого ты слишком горда. Гордость! Ты превратила ее в страшную силу, но хранить ее так тяжело. Может, ты просто боишься смеяться, чтобы однажды не услышать в собственном смехе злобное хихиканье?