— Тебя признают победительницей, — сказала Поплина Бубен. — Даже многие из старших ведьм обрадуются, если кто-то собьет с нее спесь. Все знают, это была очень могущественная магия. На мили вокруг ни одной путанки не уцелело.
«Выходит, я стану победительницей только потому, что кто-то кого-то недолюбливает? — подумала Тиффани. — Вот уж повод для гордости, ничего не скажешь…»
— Она-то точно заявит о себе, — сказала Аннаграмма. — Вот увидишь. Встанет и расскажет, как монстр уволок бедную девочку в Загробный мир, а она вернула ее обратно. Я бы на ее месте так и сделала.
«Уж конечно, ты бы так сделала, — подумала Тиффани. — Но ты не на матушкином месте. И не на моем».
Она пристально смотрела на матушку Ветровоск — та как раз отмахивалась от двух пожилых ведьм. Что они пытались ей сказать? Может: «С этой девчонки надо бы сбить спесь, госпожа Ветровоск»? И только Тиффани это подумала, матушка повернулась к ней и посмотрела прямо в глаза.
Мыши умолкли, не в силах продолжать от смущения. Сначала стояла тишина, потом зрители начали хлопать, просто потому, что так положено.
Какая-то незнакомая Тиффани ведьма вышла на площадку, продолжая нервно аплодировать. Она хлопала напоказ, держа ладони повыше и не разводя их слишком широко — так хлопают, когда хотят заставить зрителей поаплодировать еще немного.
— Прекрасно, Дорис, ты, как всегда, на высоте, — прощебетала она, налегая на «р». — Твои питомцы далеко продвинулись с прошлого года… Отличная работа, просто замечательная… кхм…
Незнакомая ведьма умолкла в некоторой растерянности. Дорис Трэмпл позади нее ползала на четвереньках, пытаясь загнать мышей обратно в клетку. У одной мышки случилась истерика.
— А теперь, может быть… кто-нибудь еще хочет, э-э… выступить? — сказала ведущая, сияя, как стеклянный шар, готовый разлететься вдребезги. — Дамы?
Все замерло и умолкло.
— Ну же, не стесняйтесь! — Голос ведущей с каждой секундой все больше звенел от напряжения. Нешуточное дело — пытаться направить в нужное русло целую толпу прирожденных организаторов, которые сами кого хочешь направят. — Скромность нам не к лицу! Ну, кто желает?
Тиффани чувствовала, как поворачиваются остроконечные шляпы — одни к ней, другие к матушке Ветровоск. Их с матушкой разделяло несколько ярдов [17] травы. Тиффани видела, как матушка стряхнула со своего плеча чью-то руку — резким движением, не сводя глаз с Тиффани.
«И только мы сидим тут, не надев шляпы, — подумала девочка. — Когда-то вы подарили мне умозрительную шляпу, матушка Ветровоск. Спасибо вам большое, но теперь она мне не нужна. Теперь я сама знаю, что я — ведьма».
— Ну же, дамы! — продолжала ведущая почти в отчаянии. — Это ведь Испытания! Они придуманы для того, чтобы мы могли разрешить все спорные вопросы, сделав полезные выводы, в атмосфере всеобщего братства и доброй воли! Я уверена, кто-нибудь из присутствующих здесь дам… или, возможно, девушек… Итак?
Тиффани улыбнулась. Правильно было бы «сестринства», а не «братства». Мы ведь сестры.
— Ну же, Тиффани! — сказала Поплина Бубен. — Все знают, что ты молодец.
Тиффани покачала головой.
— Ну вот, опять. — Аннаграмма закатила глаза. — Старая кошелка заморочила ей голову, это ведь ее излюбленный трюк…
— Не знаю, кто кому что заморочил, — резко сказала Петулия, засучивая рукава, — но я пойду и покажу поросячий фокус.
Она встала, и зрители зашевелились.
— О, я вижу, на площадку выходит… А, это ты, Петулия, — сказала ведущая немного разочарованно.
— Да, госпожа Ставень. Я покажу поросячий фокус, — громко заявила Петулия.
— Прекрасно, но, э-э, у тебя ведь нет с собой поросенка. — Ведущая слегка попятилась.
— Да, госпожа Ставень, я покажу поросячий фокус… без поросенка!
Публика была потрясена. Раздались выкрики: «Это невозможно!» и «Эй, здесь же дети!».
Госпожа Ставень огляделась в поисках поддержки, но таковой не обнаружила.
— Ну что ж… — пролепетала она беспомощно. — Если ты уверена в своих силах, дорогая…
— Я уверена, — сказала Петулия. — Я использую… сосиску! — Она достала сосиску из кармана и подняла повыше, чтобы все видели.
Публика переполошилась еще больше.
Тиффани не видела выступления Петулии. Не видела его и матушка Ветровоск. Их взгляды были прикованы друг к другу, образовав невидимую стальную балку, и даже госпожа Ставень чувствовала ее и держалась в стороне.
Но Тиффани слышала визг и как восторженно ахнула толпа, а потом грянули аплодисменты. Впрочем, публика уже готова была аплодировать чему угодно — так скопившаяся вода выбирает первое попавшееся русло, когда наконец перехлестывает запруду.
А потом ведьмы стали выходить одна за другой. Тетушка Вровень жонглировала шарами, причем они зависали в воздухе и начинали кружиться в другую сторону. Какая-то ведьма средних лет показала новый способ спасти человека, который подавился. На первый взгляд в нем не было ничего волшебного, но, если подумать, превратить полумертвого человека обратно в живого стоит десятка впечатляющих, но бессмысленных чудес. Потом на площадку одна за другой выходили молодые ведьмы и ведьмы постарше и показывали эффектные фокусы, полезные исследовательские находки и волшебные штучки, которые делали «Фшшш!» или помогали от зубной боли, а одна даже взорвалась…
…А потом поток выступающих иссяк.
Госпожа Ставень снова вышла на площадку, едва ли не покачиваясь от облегчения: Испытания все-таки состоялись! Прежде чем поставить точку, она еще раз поинтересовалась, не желает ли кто-нибудь из уважаемых или, опять же, из начинающих ведьм выступить.
Молчание в ответ было гробовым, хоть гвозди в него забивай.
Наконец ведущая сказала:
— Ну что же, в таком случае я объявляю Испытания состоявшимися и закрытыми! Желающие выпить чаю могут пройти в большой шатер!
Тиффани и матушка встали со своих мест одновременно, помедлили мгновение и поклонились друг другу. На этом матушка повернулась к ней спиной и присоединилась к толпе, бросившейся на чаепитие. Люди, сами того не замечая, расступались перед ней, как море перед особо выдающимся пророком.
Петулию окружили девочки-ведьмы — поросячий фокус имел огромный успех. Тиффани еле протолкалась к подруге, чтобы обнять ее.
— Но ведь победительницей могла бы стать ты! — сказала Петулия, красная от волнения и счастья.
— Это не важно. Правда не важно, — сказала Тиффани.
— Ты отдала свою победу, — произнес резкий голос за ее спиной. — Она была у тебя в руках, а ты ее профукала. Каково это, Тиффани? Каково унижение на вкус?