Book.

— А то ты не знаешь? — взвилась я.

— Откуда? — невинно моргнул чешуйчатый проходимец.

Захотелось снова его убить, причем самым жестоким способом. Начав дергаться и извиваться не хуже змеи, я высвободила одну руку и залепила паразиту по физиономии.

— Опять в глаз, — страдальчески вздохнул он, но сочувствия во мне все равно не вызвал. — Причем в тот же!

Запахнув полы халата, я потребовала меня немедленно отпустить. Василиск подумал, потом еще немного подумал… почесал лоб хвостом и уверенно выдал:

— Не-а! Я тебя отпущу, а ты меня снова поколотишь и, как побитую собаку, на сырую улицу выгонишь.

— Там сухо! — не согласилась я, продолжая ерзать.

— Все равно не хочу уходить.

— А я не хочу лежать на ковре, по которому ты последние минут двадцать воду размазывал! — снова дернулась я, но мои попытки вырваться быстро пресекли.

— Нечего было эту воду на меня выливать, Эллис, — мстительно ухмыльнулся Змейс.

— Мало тебе, гаду! — воскликнула я, с горем пополам высвободив и вторую руку. Рядом валялось полотенце, свалившееся с моего плеча, когда василиск меня скрутил. Его-то я и схватила… чтобы использовать в правильных целях конечно же.

Попытка придушить змея банной принадлежностью, увы, не удалась. Эта голубоглазая ехидна ржала и подначивала, приговаривая, что теперь я действительно хорошая невеста, так как не только вытираю его, но и полирую наконец чешую. Когда же я, пыхтя от усердия, принялась затягивать петлю чуть ниже пасти, норовящей обслюнявить мне ухо, Змейс коварно пощекотал мне пятку кончиком хвоста. В результате случилось четыре вещи: разбилась бабушкина ваза, упав с тумбочки; жених обзавелся очередным фингалом, получив локтем и во второй глаз тоже; халат треснул, лишившись рукава; а сверху раздраженно застучали потревоженные моим визгом соседи.

— Пусти, чудовище! — шепотом потребовала я.

— Пообещаешь не выгонять… — начал торговаться он, но я перебила:

— Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я заболела?

— А что? Вариант! У меня появится повод за тобой поухаживать… в постели. — Жених вернулся к тому, с чего начали, и мне это начало надоедать.

— Эгоист ты, — сказала я, надувшись. Ковер был мокрым, змей — тяжелым, хоть он и старался не сильно давить своим весом, а настроение — поганым.

— Не обижайся, Эль, — вновь лизнул меня в ухо василиск.

— Отстань, извращенец! — Я гордо отвернулась. — Зоофилия — это не по моей части.

— Да неуж-ж-жели? — отпустив меня окончательно, прошипел гость. — Замуж за змея, с драконами на ночную охоту, с котом на вечеринку — это по твоей части, значит. Я всех упомянул, нет?

— Не поняла! — Я села, стянула с собеседника полотенце, болтавшееся на нем, как галстук, и накинула на свои плечи. — Ты ревнуешь, что ли?

— А не должен? Я, между прочим, беспокоюс-с-сь за тебя.

— За себя беспокойся, — посоветовала ему. — Драконы — мои одногрупники, как и кот. А с кем еще шалить и бегать по вечеринкам, если не с теми, кого знаешь? — Визитер молчал, а я продолжала: — Все, дорогой, пообщались, и будет. Мне после нашей возни горячий душ и теплая постель нужны, а тебе — лед на морду, чтобы глаза не заплыли. Ну или чем ты там обычно от ушибов лечишься?

— Все-таки выгоняеш-ш-шь, — со свистом выдохнул Змейс.

— Прости, но мне утром рано вставать, а в твоем присутствии выспаться не получится, — развела руками я, с грустью посмотрев на разорванный рукав. Хороший был халат, шелковый. Такой выбрасывать жаль, так что придется раздобыть швейный набор и заштопать. Или отнести в местную мастерскую. Но это все завтра. А сегодня отдыхать. — И да, — остановила я понурого змея, медленно ползущего к порталу, очертания которого проступили в углу комнаты, — в следующий раз не вламывайся в комнату без стука. Я серьезно. Вода — это только начало, над магической защитой я еще планирую как следует поработать. И поверь, фантазия у меня хорошая.

— Коварная ты…

— Коварная бы на твоей шкуре охранные заклинания тестировала, а я заботливая.

— Ну, если с этой точки зрения подходить, то да, — кивнул василиск, усердно косящий под полоза. — Сладких снов, не-вес-с-ста.

— И тебе ночи доброй.

Он скрылся в портале, а я еще какое-то время постояла в задумчивости посреди комнаты, после чего попробовала хоть немного просушить ковер, пользуясь нелюбимой магией воздуха, и повторно отправилась в душевую, на этот раз удачно. Спустя полчаса я — чистая, душистая и довольная жизнью — легла в постель, где меня тут же окутала приятная дрема, которая неуловимо что-то напоминала, но я никак не могла вспомнить, что именно. Однако чем больше увязала в паутине сна, тем отчетливей становилось ощущение дежавю. Красивая комната, море свечей, низкий столик с букетом жасмина и наполненными багряным вином бокалами, огромная кровать с бордовым балдахином… Етишкин кот! Да это же моя собственная инсталляция! Но какого лешего я здесь делаю?

— Вина? — От голоса с низким бархатным тембром по спине побежали мурашки. И как-то сразу вспомнилось, что на мне ничего нет, кроме белья и тоненькой ночнушки с розовыми зайчиками на груди. А еще в очередной раз пришло понимание, что это просто сон, но вырваться из его плена и проснуться почему-то не получалось. — Не стесняйся, солнышко, у нас впереди целая ночь, — сказал сильф, поднимаясь из кресла, стоявшего в темном углу. Именно это он должен был говорить Ехтиндре в соответствии со сценарием, разве что называть ее не солнышком, а змейкой и смотреть полными страсти глазами.

Вглядевшись в лицо вышедшего на свет куратора, я отметила хищную усмешку и холодный прищур, за страсть могли сойти разве что язычки пламени, отражавшиеся в его черных очах. Черт! Либо мое воображение сыграло со мной злую шутку, воскресив во сне все то, что мы так старательно создавали с Катариной накануне, либо…

— Выпей, ведьма, — повторил свое предложение Силарин, протягивая мне бокал. — Потом спасибо скажешь.

— Воздержусь, — буркнула я.

— От вина или от благодарности? — ехидно поинтересовался он.

— От всего. — Я снова попробовала проснуться, даже ущипнула себя за руку побольнее, надеясь, что хоть это сработает, но ничего не получалось. Сон был таким реальным… Если бы он не соответствовал моему собственному сценарию, решила бы, что и не сплю вовсе.

— Хороший антураж, — похвалил куратор, медленно потягивая малиновый напиток из высокого бокала и наблюдая за мной. — Одобряю. А вот над сюжетом надо еще работать и работать, Страхова. — От его улыбки у меня перехватило дыхание, да так сильно, что я закашлялась. — Пей! — подойдя ближе, он поднес второй бокал к моему рту, вынуждая пригубить ароматную жидкость. И даже по спинке похлопал, сочувственно проговорив: — На пьяную голову урок лучше усвоится, так что пей, пей… зайка.

— П-почему зайка? — подавившись вином, спросила я.