Скорее всего ни бумажника, ни денег у него не было. Мало того, что Ани вообще не имел привычки класть бумажник в карман домашней одежды, следовало помнить и о паре грабителей, что, взявшись за дело, наверняка не поленились обыскать и карманы жертвы. Но, принимая во внимание присущую людям алчность, информация о наличии у пострадавшего денег значительно увеличивала шансы на то, что помощь придет. Увы, даже на столь откровенный призыв прийти и обчистить карманы никто не отозвался. Значит, нужно как-то выбираться самому. Ше-Киуно все еще верил в то, что он находится в городе, в каком-то незнакомом районе, в стороне от дорог, где-то на заброшенном пустыре. Нужно только добраться до тех мест, где ходят люди и ездят машины, где ему непременно помогут. Ну так вперед! – подбодрил сам себя Ше-Киуно, оперся рукой о стену и начал подниматься.
Больно было только поначалу. Должно быть, Ани и в самом деле долго пролежал без движения, в неудобном положении, мышцы затекли и болезненно реагировали на любую попытку заставить их работать. С третьей попытки Ше-Киуно все же удалось встать на ноги, но, когда он начал распрямлять согбенную спину, затылок уперся в горизонтальную плоскость, достаточно прочную, чтобы сразу же отказаться от попыток проломить ее головой. Ше-Киуно стоял на полусогнутых ногах, втянув голову в плечи, не в силах понять, что происходит? Где он находится? И еще один вопрос: что было нужно странной парочке, заявившейся к нему в дом под предлогом оценки антиквариата? Версия с ограблением теперь уже казалась Ше-Киуно несостоятельной. По всем неписаным правилам, в основе которых, как водится, лежит элементарный здравый смысл, грабители должны были бросить его на месте преступления. Обчистили квартиру и ушли. Убийство хозяина – тоже возможный, хотя и не самый удачный вариант. Но зачем было тащить его непонятно куда?
Ше-Киуно постучал ладонью по тому, что мешало поднять голову. Деревянная крыша. Или щит какой?… Заложник из него никудышный – ни наличных денег, ни счета в банке, ни родственников, которые могли бы скинуться и заплатить выкуп. Оценкой антиквариата Ше-Киуно занимался от случая к случаю, основным же источником доходов для Ани на протяжении вот уже многих больших циклов оставались деньги, что перечислял на его кредитку таинственный благодетель. Не иначе как тот же самый, кто регулярно, по мере необходимости, снабжал Ани ун-аксом. Началось это давно, задолго до того, как Ше-Киуно переехал на новое место жительства. И, признаться, он уже перестал задавать себе вопрос: откуда берутся деньги и лекарства? Он не находил объяснения происходящему и готов был смириться. Таинственный благодетель? Хорошо, пусть будет так. Чудо? Ани готов был поверить в чудо! В конце концов, что еще ему оставалось? Вызвать са-туратов, чтобы поймать того, кто клал ему в стол лекарство? Ну, для этого нужно окончательно спятить. Или все же признаться самому себе, что сошел с ума? Так нет же, не получалось – деньги и лекарство были реальными. Что, если Ири с Мейт – имена скорее всего не настоящие, но Ше-Киуно мысленно продолжал их так называть, – что, если парочка каким-то образом вышла на след его благодетеля? И теперь они рассчитывают, что он, этот таинственный меценат, заплатит за Ани выкуп? Но если так…
Забыв о боли, Ани принялся суетливо ощупывать доски над головой. Нет, это был не щит и не навес. Потолок. Самый настоящий потолок, только очень низкий, давящий на затылок. Дернувшись в сторону, Ше-Киуно прижал ладонь левой руки к стене. Оставив правую руку поднятой, он медленно, босой ногой ощупывая земляной пол, двинулся вдоль стены. Ани пытался успокоить себя, убедить в том, что его просто бросили где-то под навесом и нужно всего лишь идти вдоль стены, чтобы выйти на открытое пространство. И в какой-то момент это ему почти удалось. Но, сделав только пять шагов, Ше-Киуно уперся в угол. Стараясь не поддаваться панике – все может быть, в этом мире все может быть, – Ани повернул и пошел дальше. Над головой по-прежнему нависал потолок. Еще восемь шагов – и снова угол. Ше-Киуно еще раз повернул и торопливо – боль вытеснил страх, но бежать в положении полуприсяда было крайне сложно – кинулся вдоль стены. Восемь шагов – третий угол. Восемь шагов – четвертый. Все, он в замкнутом пространстве. Во тьме.
Ше-Киуно упал на земляной пол. Сначала на колени, затем лбом, щекой в грязь. Ужас прижал Ани к земле, раздавил, расплющил. Уродливый зародыш, скорчившийся в ожидании смерти. Ше-Киуно готов был вынести все, что угодно, только не это – не темноту, в которой таились призраки Ночи. Его корежило и ломало, он извивался как червь, рвотные спазмы стягивали желудок, но даже проблеваться он был не в состоянии.
Сколько прошло времени – кто бы знал. Ше-Киуно то корчился в судорогах, то исступленно орал что-то нечленораздельное, непонятное даже ему самому, то вдруг затихал и лежал точно мертвый – ни мыслей в голове, ни боли в сердце. Порой он вскакивал на четвереньки и принимался бегать кругами, задевая стену плечом, по углам тычась в доски лбом. Ему казалось, что он ищет выход, но на самом деле в том, что он делал, не было ни капли смысла. Им руководил уже не разум и даже не инстинкт, а первобытная тьма, что обычно лежит тонким слоем пыли на самом дне подсознания – человек ведь страшно не любит вспоминать о том, что по своей биологической природе он всего лишь зверь, загнанный в клетку условностей, именуемую культурой. Животное естество присутствует в любом из нас, но далеко не каждому доводилось хотя бы однажды наблюдать, как зверь вырывается на свободу. Ше-Киуно вполне осознанно хотел превратиться в животное – он надеялся, что тогда призраки Ночи не узнают его и оставят в покое. Пока он не видел ни одного из них, но оно и понятно – кругом была кромешная мгла, а для того, чтобы увидеть преследующее тебя чудовище, требуется хотя бы слабый отсвет искры, вспыхнувшей в почти невообразимой дали. В полной темноте призрака не увидишь, потому что сам он и есть тьма.
Ше-Киуно замер, стоя на четвереньках, осененный поразившей его мыслью. Да, конечно, в темноте призрака не разглядишь, но его присутствие можно ощутить. Именно так! Нередко, еще до того, как увидеть призрака, Ани чувствовал легкое покалывание кожи на ладонях, холодок, пробегающий по спине, все волоски на теле вставали дыбом, как будто наэлектризованные, и почему-то нестерпимо начинал чесаться нос. Ше-Киуно встал на колени, положил руки на бедра и прислушался к себе, к тому, что чувствовал. Присутствия призраков не ощущалось. Определенно их тут не было! Конечно, это вовсе не означало, что они не могли появиться в любую секунду, но пока у Ше-Киуно было время. Только зачем ему это время? Так думай же, Ани, думай… Зверски болела голова, но Ше-Киуно уже почти привык к этой боли. Если бы не было необходимости думать, он мог бы вообще не обращать на нее внимания. Та-а-ак… Ани медленно провел ладонью по влажному лбу. Ладонь, наверное, была вымазана землей, и лицо его теперь покрывали полосы, напоминающие боевую раскраску древних биктов. Да, воинственный был народ, воинственный… Только с чего это он вдруг о биктах вспомнил?… Не о том нужно думать, не о том!
Не в силах сосредоточиться, Ани от злости заскрипел зубами. Ма-ше тахонас, что же делать? Если, как и предполагал Ше-Киуно, его на самом деле похитили, то рано или поздно похитители должны были объявиться. Хотя бы для того, чтобы накормить его. Воды в узилище, кстати, тоже не было. И отхожего места. Значит, похитители непременно дадут о себе знать, причем в самое ближайшее время. К их появлению следовало подготовиться. Как именно, Ше-Киуно пока не знал, но, играя порой в тер-пот с кем-нибудь из случайных знакомых в кабаке или клубе железнодорожников, куда он, случалось, заглядывал, Ани уяснил для себя одно важное правило: для того чтобы выиграть, нужно хотя бы на ход опережать противника. Но что он мог предпринять в сложившейся ситуации? Для начала досконально изучить место, в котором оказался, научиться ориентироваться, не видя даже пальцев на руке. К тому же, где бы он ни находился, имея возможность передвигаться, пусть и на весьма ограниченном пространстве, Ше-Киуно вынес за скобки вероятность того, что он оказался заживо погребен, – тюрьма должна иметь вход, который Ани пока не обнаружил.