Возможно, это был не самый лучший план действий, но, поскольку другого все равно не было, Ше-Киуно снова встал на четвереньки и пополз по периметру своего узилища. Результатом тщательного обследования обитых досками стен стали лишь занозы в ладонях. Выход обнаружить не удалось. Доски были подогнаны друг к другу неплотно, так что оставались зазоры, позволяющие просунуть меж ними пальцы. Порой Ше-Киуно чувствовал за досками пустоту. Само собой, сразу же возникала мысль попытаться оторвать одну из досок, но для таких подвигов Ани был еще слишком слаб. Закончив изучать стены, Ше-Киуно приступил к обследованию потолка. Эта работа оказалась куда труднее – руки приходилось держать над головой. То и дело Ани останавливался и опускал руки вниз. Тупая боль в мышцах корежила тело, но Ше-Киуно не мог позволить себе прилечь, чтобы не потерять то место, где пришлось приостановить поиск. Доски на потолке плотно пригнаны друг к другу, между ними разве что только ноготь и втиснешь. Но после примерно получаса поисков – хотя, может быть, прошло вовсе не полчаса, а целый час или всего десять минут, в темноте чувство времени притупляется – Ше-Киуно нащупал сначала рассекающую доски поперечную щель, а затем и две металлические петли, гладкие, новые, как будто даже недавно смазанные. Или это была магазинная смазка? По прикидкам Ше-Киуно, он сейчас находился почти точно в центре своей тюрьмы. Что это означало? Ровным счетом ничего.
Упершись обеими руками в потолок, Ше-Киуно попытался приподнять крышку люка, но она лишь едва заметно сдвинулась с места. Вздохнув скорбно, Ше-Киуно сел на землю. Ани не имел представления, что находилось там, наверху, у него над головой, но почему-то ему казалось, что достаточно открыть люк и он окажется на свободе. Глупо, конечно, было на это рассчитывать, но нужно же чем-то себя потешить – к примеру, несбыточной мечтой о свободе. Хотя скорее все же не мечтой, а тоской. Чувствуя невыносимую усталость, Ше-Киуно лег на земляной пол и раскинул руки в стороны. В голове было столько мыслей, что ни на одной не удавалось сосредоточиться. Мысли носились, подобно игровым шарам, сталкивались с глухим стуком и сразу же разлетались в разные стороны. Фейерверк мыслей, от которых не было никакого толку. Та единственная, жизненно необходимая сейчас мысль: «Что делать?» – таилась где-то среди всеобщей сутолоки и не то что в руки не давалась, а даже на глаза не показывалась.
Но, как оказалось вскоре, это была еще не самая большая неприятность. Находясь в состоянии жесточайшего стресса, Ше-Киуно на время забыл о физиологических потребностях организма. И вдруг, лежа на полу, Ани, к своему ужасу, почувствовал, что испытывает с трудом сдерживаемую потребность облегчить мочевой пузырь. Это оказалось последней каплей. Ше-Киуно понял, что не может просто как зверь помочиться в углу, он вскочил на ноги и принялся колотить в крышку люка кулаками. При этом он еще и выкрикивал что-то – не то проклятия, перемежаемые щедрыми посулами, не то униженные просьбы, сопровождаемые обещанием непременно разобраться со всеми, причем в самое ближайшее время. Когда сверху раздался ответный стук, Ани даже не сразу понял, что произошло. Он замер с занесенным для удара кулаком, как будто боялся вспугнуть присевшую на плечо доверчивую птаху. Бам! Бам! – два четких, раздельных удара. Затем тишина. А после голос:
– Ну, как ты там, очухался?
Человек говорил негромко, без напряжения, но слышимость была великолепная – настолько, что Ше-Киуно сразу узнал голос коротышки Ири. Что ж, именно это он и предполагал. Хотя надеялся все же на лучшее. И, что совсем уж глупо, у Ше-Киуно не было заготовленного ответа. Принявшись молотить кулаками в крышку люка, он почему-то совершенно не подумал о том, что скажет своим похитителям. Быть может, он и вовсе не рассчитывал на то, что ему ответят? Как бы там ни было, Ше-Киуно не нашел ничего лучшего – голова у Ани раскалывалась от боли, поэтому и соображал он туго, – как только в приказном тоне потребовать:
– Открой немедленно люк!
– Ох! – только и ответил Ири.
Но надо было слышать, сколько сарказма и яда было в этом самом «Ох!».
Ше-Киуно зло засопел, но, что ответить, не нашел. Сейчас ему было не до выяснения отношений с коротышкой Ири – требовалось срочно помочиться.
– Как ты там? – поинтересовался Ири.
В голосе все те же интонации. Не иначе как он поставил перед собой цель вывести пленника из себя.
– Выпусти меня! – снова потребовал Ше-Киуно, на этот раз куда менее уверенно.
– Не могу, – с издевательским вздохом ответил Ири.
Ше-Киуно готов был поклясться, что коротышка при этом еще и руками развел.
Гад!
– Слушай, что тебе надо?
На этот раз Ани услышал отчетливый смешок.
– Не так скоро, уважаемый, не так скоро.
– Слушай, ты!…
– Да?
Ше-Киуно понял, что не знает, с каким еще вопросом обратиться к тюремщику. Но говорить о чем-то нужно было непременно. Ше-Киуно не то слышал где-то, не то читал, что, оказавшись в заложниках, следует постараться разговорить того, кто держит тебя под прицелом, сообщить ему как можно больше информации о себе, дабы злодей воспринимал тебя не как некую абстрактную единицу, которой в случае необходимости с легкостью можно пожертвовать, а как личность, в чем-то, быть может, даже близкую себе. Ма-ше тахонас! Ири знал о нем более чем достаточно, они вместе пили в кабаке, а потом смотрели на то, как с неба сыплются дризы. Если уж это не сближает людей, тогда, скажите мне, что?
– Где мы? – спросил Ани только потому, что нужно было что-то спросить.
– Ты – в погребе, а я – наверху.
Ири откровенно издевался, но Ше-Киуно предпочел сделать вид, что не замечает этого, – пусть паскудник думает, что ему наплевать.
– Это понятно даже такому дураку, как ты, Ири. – Ше-Киуно попытался ухмыльнуться, но получилось это у него как-то совсем уж неубедительно. Ани чувствовал чье-то незримое присутствие у себя за спиной, но не оборачивался: какой смысл, если вокруг тьма кромешная. Страшно Ше-Киуно не было. Кто бы ни таился во тьме, в мире не было твари гнуснее и опаснее ка-митара, сидевшего – Ани был почти уверен, что Ири непременно сидит, скрестив ноги, – на крышке люка. – Точнее ответить можешь?
Ответ последовал после паузы, когда Ани решил было уже, что Ири ушел:
– Мы у меня дома.
Ше-Киуно озадаченно сдвинул брови. Это что ж за дом такой с погребом? Дурачит его ка-митар или… Или! Они увезли его за город! Хоп-Стах, ради чего такие хлопоты? На что они рассчитывают? Что, Ани знает, где клад зарыт?
Ше-Киуно несильно стукнул кулаком в крышку люка.
– Открой, – он уже не требовал, а почти просил.
– Не могу, – как будто с сожалением даже ответил Ири.
– А что так?
– Знаешь, уважаемый, люди делятся на две категории: одни сидят в погребе, другие – на крышке люка. Я сейчас сижу на крышке люка.
– Это не значит, что завтра ты не можешь оказаться на моем месте, – мгновенно парировал Ше-Киуно, быстрее, чем успел подумать, что в его интересах не раздражать Ири.